— Чужаки, — лекарю пришлось приложить немало усилий, чтобы произнести одну фразу на английском языке. — За мной.
Томас коснулся плеча демона и жестом показал, что пора идти. Товарищ по несчастью неохотно поднялся на ноги. Они оба пошли за дворфом. В раздевалке он подошел к двум аккуратно лежащим на скамейке стопкам одежды. Одну лекарь вручил человеку, а другую — демону. Мальком обрадовался тому, что ему не придется одевать на чистое тело грязные лохмотья. Их проще сжечь, чем отстирать.
В стопке оказалась обычная мешковатая рубашка, точно такие же штаны на подвязках и плетеные сандалии. Ничем непримечательная одежда, которую не жалко испачкать. Она абсолютно не стесняла движения. Томас даже решился в ней попробовать сесть на шпагат, и у него вышло. Растяжка не подвела, правда, далось это не так легко, как хотелось бы: сказывались несколько дней, проведенных в клетке.
Небольшой трюк Малькома впечатлил лекаря и демона. Никогда еще парень не видел, чтобы выражение лица товарища по несчастью так красноречиво выдавало его эмоции. Томас ощутил прилив гордости. Кто бы мог подумать, что такого гиганта, обладающего способностью превращаться в каменное изваяние, может настолько сильно удивить такая незатейливая вещь, как шпагат. Без сомнений, в мире людей они бы умерли от переизбытка впечатлений, особенно если бы оказались в крупном мегаполисе среди многоэтажек-гигантов. Или вполне хватило того, чтобы показать машину или огнестрельное оружие. Последнее точно способно произвести смертельное впечатление на жителей этого мира.
— Идти. — Едва ли лекарь был способен изъясняться другим способом, кроме как с трудом выговаривать несколько несвязанных друг с другом слов.
Они вышли на тренировочное поле. Высоко над головой бледно-желтая луна плыла по бескрайнему небу, закрывая собой свет далеких звезд, напоминающих парню о доме. Томас пробыл в этом мире долгие пять дней, но ему казалось, что прошло не меньше двух недель. Больше всего Мальком переживал за родителей. У матери больное сердце, ей никак нельзя волноваться, а отец не в том возрасте, чтобы стойко переносить подобные удары судьбы. Они обязательно будут до последнего искать любимого сына и не верить тому, что тот мог вот так запросто бесследно исчезнуть.
А что подумают друзья? Он обещал в тот вечер перед попаданием в другой мир встретиться со своим лучшим другом и как следует отметить его двадцатилетие. Оторваться по полной. Потом на следующий день Томас пошел бы в зал адски тренироваться. Мальком слепо следовал завету своего тренера: «Любишь выпить — люби и заниматься до потери пульса!» Таким образом тот помогал подопечным избавиться от вредных привычек, искоренить их, ибо любому, кто придет в зал с перегаром, предстоит выложиться на триста процентов и пройти все семь кругов ада.
«Никогда бы не подумал, что всем сердцем возжелаю оказаться в родном городе! — Тоска по дому мощной волной обрушилась на Томаса. — Я так соскучился по знакомым лицам, друзьям, родным и родственникам. Как же хочется увидеть искреннюю доброжелательную улыбку, побыть в окружении близких людей. Мне теперь этого так не хватает…» — Мальком тряхнул головой, чтобы избавиться от печальных мыслей и освободиться от сковывающей сердце тоски.
«Я должен сосредоточиться на выживании!» — мысленно напоминал себе парень. Рано еще расслабляться.
Рыжеволосый лекарь шел вдоль кирпичного здания, в котором располагались термы. Они почти дошли до конца, как резко остановились возле металлической двери, с небольшим окошечком со стальной решеткой. Из маленькой подсумки дворф ловко выловил небольшой ключик и отомкнул дверь.
— Ты. Здесь. — Лекарь жестом показал пройти демону внутрь. Иноземец послушно вошел в помещение. Дворф закрыл за ним дверь.
Мальком до последнего опасался возможности жить под одной крышей с гладиаторами. Нет ничего хуже, чем спать среди врагов, жаждущих пустить тебе кровь. О нормальном сне и речи быть не может. Но как выяснилось, Даггарт выделил им отдельные комнаты для «проживания».
Лекарь подошел к последней двери, открыл ее. Томас не стал дожидаться персонального приглашения пройти внутрь. Парень перешагнул порог и оказался в довольно небольшой комнате, где кроме тряпичной лежанки, набитой соломой, больше ничего не было. Не трехзвездочный номер, но при сложившихся обстоятельствах вполне сносное жилище. В помещении чистенько, нигде не видно следов запустения, как будто здесь кто-то недавно обитал и вот-вот должен вернуться.
— Там. Еда, — сказал лекарь и показал на поднос, который поставил возле лежанки. — Напиток. Сон. Помогать. Расслабиться.
В этот раз дворфу пришлось серьезно постараться, чтобы по очереди произнести слова. Томасу показалось это очень забавным и он рассмеялся. Рыжеволосый лекарь посмотрел на иноземца диким взглядом, как обычно смотрят на сумасшедших, когда те настырно так твердят о существовании пришельцев или о том, что они являются той или иной известной личностью.
Ни секунды не медля, дворф поспешил покинуть странного чужака. Он резко закрыл дверь, громко лязгнув металлом, и запер ее. Томас быстро подскочил к подносу с едой. В деревянной миске была какая-то непонятная масса, издалека напоминающая кашу. Мальком долго не рассуждал над тем, что это, а просто приступил к долгожданной трапезе. Он жадно поглощал однородную массу, пока в миске совсем ничего не осталось. Ни единой крошки. На подносе еще был приличных размеров кусок темного хлеба и деревянная кружка, наполненная до краев сладко-пахнущим напитком.
«Лекарь как раз говорил что-то о том, что это поможет расслабиться. Наверняка какой-то особый напиток, помогающий забыться крепким сном, как тогда, в таверне», — вспомнил Томас. Он ни грамма не верил, что в бурдюке было настоящее вино. Никто не станет тратить лишние деньги на рабов.
Но сейчас Мальком с большим удовольствием приложился к кружке и сделал несколько глотков, чтобы как можно быстрее растаять в объятьях сна. Парень взял темный хлеб, откусил смачный кусок, активно поработал челюстью, запил и еще несколько раз проделал все по кругу. Затем, когда с едой было покончено, а деревянная кружка оказалось пустой, Томас прилег на лежанку. На губах и во рту до сих пор оставался терпкий привкус специфичного напитка, ловко замаскированного под вино.
«Нет ничего приятней, чем после тяжелого дня набить желудок и свалиться без сил в постель». — На уставшем лице Малькома появилась довольная улыбка. Он просто глядел в потолок и размышлял о том, что же ему принесет завтрашний день.
Через небольшое окошечко в металлической двери в комнату проникало серебристое сияние бледно-желтой луны. Разрезаемые решеткой пучки
