Глеб поворачивается к ней всем телом, и Эвелина воспринимает это как хороший знак. Те, кто не рассматривают вариант согласия, обычно не вступают в разговор.
– Поверь мне: если бы из этой ситуации был другой выход, я бы его уже нашла. Но эта змеюка… Ты представить себе не можешь, насколько изворотливы твари, которые не имеют постоянного обличья. Она может тут жить десятилетиями, питаясь отчаянным желанием этих детей увидеть своих родителей. Ты же не хочешь, чтобы я просила об этом детей?
Краем глаза Эвелина замечает приближающегося к ним братца Ветра и тут же мечтает его удушить. Правой рукой она все еще сжимает Глебов локоть, но мужчина уже пытается высвободиться. Добыча высвобождается со скоростью соскальзывающей с крючка мелкой рыбешки.
Глеб вздыхает.
– Я был бы рад помочь, но боюсь, я здесь бесполезен.
– Почему?
Возможно, он бы и ответил, но подоспевший Зефир разрушает и без того хрупкую доверительную атмосферу.
– О чем шепчетесь? – спрашивает он, многозначительно шевеля светлыми густыми бровями.
– Да так, ерунда, – говорит Глеб, наконец высвобождается из цепких объятий Эвелины и продолжает подниматься вверх.
Оба – Зефир и Эвелина – преследуют его преданными щенками, с которыми уставший хозяин отказывается играть после работы.
– Я смотрю, вы теперь обедаете вместе, – продолжает Ветер, будто бы не замечая хмурого взгляда подруги. – Еще чуть-чуть, и мне придется тусить в компании физрука. А вы знаете, ходят слухи, что его усы по ночам превращаются в дождевых червей…
Эвелина резко обрывает болтуна резким ударом под ребра. Несмотря на то что физически это, конечно же, не может принести ему никакого вреда, Зефир все-таки замолкает.
Они преследуют Глеба вплоть до его класса, где уже сидит несколько учеников, разложив на парте тетради и пеналы.
– Глеб, ну послушай, – продолжает канючить Эвелина, невзирая на присутствие учителя географии, – от этого ведь всем будет лучше. И я наконец выполню свои обязательства, и ты больше не будешь страдать из-за моего присутствия.
Перед тем как исчезнуть в аудитории, Глеб разворачивается и не удерживается от того, чтобы кольнуть в ответ:
– Ах, значит, ты все-таки понимаешь, что твоя компания слегка обременительна?
Эвелина видит по его лицу, что он тут же сожалеет о сказанном, но вернуть слова назад уже не может, поэтому позволяет ему уйти, оставшись наедине с братцем Ветром.
– Чего ты к нему вообще прицепилась?
– Не знаю. – Эвелина пожимает плечами. – Может, потому что у меня есть ощущение, что мы похожи.
Братец Ветер начинает откровенно хохотать, разве что за животик не держится.
– Похожи? Вы? Ну ты, мать, даешь! Вы с ним похожи, как день и ночь. Как Беловодье и мир людей. Как…
– …куриные котлеты и блевотный компот из сухофруктов. Я в курсе.
Они направляются обратно по коридору.
– Ну, я бы не использовал именно такое сравнение – компотик сегодня был вполне себе ничего, – но в целом ты все поняла правильно. Так все-таки, что ты за ним бегаешь?
– Я бы тебе сказала, – цедит Эвелина сквозь зубы, – но ты сам знаешь, почему я с тобой никогда не была очень откровенна.
Эта новость для Зефира настоящая неожиданность, потому что в какой-то момент он спотыкается на ровном месте и застывает.
– И почему это?
Эвелина разворачивается и неспешно продолжает двигаться спиной вперед. Ее не слишком-то расстроил отказ Глеба – в конце концов, у нее всегда в рукаве припрятан запасной план, – а теперь, глядя на растерянную физиономию бывшего соседа по камере, она и вовсе едва ли не счастлива.
– Я же птица правды, братец. Думаешь, не унюхала с порога твою двуличную натуру?
* * *На сегодня у него не назначено ни одного клиента, но Кирилл все равно в офисе. Бездельничать, конечно, можно и дома, но в офисе как-то солидней. Можно порезаться в онлайн-тетрис, порисовать каракули на задней стороне какого-то важного договора, а еще время от времени посматривать на соблазнительную ложбинку младшего помощника Вероники, у которой в отличие от него работы всегда хватает. Ну, или она очень хорошо делает вид, что это так.
Все в этой девушке хорошо, кроме имени. Кирилл всегда мечтал нанять на работу какую-нибудь Леночку или Катеньку, а «Веронику» никак не облагородишь. Разве что какой-нибудь «Никусей», но от этого сочетания звуков Кирилла откровенно тошнит.
– Вероника, зайдите ко мне, – обращается он к ней по громкой связи, хотя прозрачное окно между ними позволяет общаться и по-нормальному.
Девушка тут же вскакивает из-за стола и направляется к двери. Кир не раз замечал, что в его присутствии она всегда старается снизить свою привлекательность. Сексуальная походка превращается в неловкое ковыляние; никакого прямого взгляда. Кирилл где-то вычитал, что антилопы всегда чувствуют притаившегося в кустах хищника, но принимаются удирать только в самый последний момент. Вот и Вероника, видимо, чувствует в нем что-то опасное, что, конечно, только сильней его возбуждает.
– Вы звали?
– Да, позвоните, пожалуйста, Лихтенштейну, назначьте на когда ему удобно. Я думаю, мы готовы обсудить стратегию защиты.
– Конечно, – пластиково улыбается ассистентка и уже собирается уходить, когда Кир бросает ей вслед:
– А еще в пятницу можете не приходить. Мне надо будет кое-куда съездить, поэтому в офисе меня не будет. Все остальное доделаем после новогодних. Отдыхайте, вы заслужили.
Девушка мгновенно оживляется и даже чуть-чуть расслабляется, но никогда – до конца. Она как вечно натянутая струна, которая боится, что стоит ей чуть-чуть провиснуть, как владелец инструмента заменит ее на более новую и упругую.
Кирилл прекрасно понимает: как и многие жены, годами терпящие побои от своих мужей, его помощница наслаждается этим животным страхом, который она ощущает в его присутствии. Именно поэтому она не ушла от него до сих пор и, если бы была возможность, не увольнялась бы еще в течение долгого времени. К счастью для них обоих, это их последняя встреча.
– Кирилл Дмитриевич?
Вероника возвращает его из тумана собственных мыслей. Он поднимает на нее голову.
– А? Что-то еще?
– Да нет, просто хотела сказать… – Девушка неловко жмется в дверях. – У вас на воротнике какое-то пятно.
Сказав это, она исчезает в чреве коридора, чтобы никогда оттуда не вернуться.
Кир прижимает подбородок к шее и действительно замечает расплывшееся бледно-бордовое озерцо крови на белой рубашке. Мусолит ткань пальцами, но лучше не становится, и он быстро забывает.
Прежде чем самому уйти из офиса, Кирилл какое-то время стоит у порога, разглядывая темное помещение, будто видит его в первый раз. Острым зрением подмечает скопившуюся на многочисленных кодексах и справочниках пыль. В очередной раз вспоминает, что давно собирался заменить низкий скрипучий стул на колесах на что-нибудь более серьезное, но сейчас уже поздно.
Ручка двери ложится в ладонь
