– Вер, у тебя раньше были другие мужчины?
Вера поднимает на мужа голову, слегка озадаченная внезапностью вопроса.
– В смысле?
– В прямом. Мы же с тобой не вчера родились, вот я и спрашиваю: у тебя до меня кто-нибудь был? Не в смысле физически…
– Ты спрашиваешь, была ли я замужем? – перебивает его Вера. – Ну да, один раз. Не совсем по своей воле, скажем так. А что?
– Ты его любила, своего первого мужа?
Веру вопросы явно начинают злить. Она слегка краснеет и делает вид, что вновь возвращается к работе.
– С чего это тебе это интересно?
– Да так, – Соловей продолжает неотрывно смотреть на жену, но та и не думает отвечать на его взгляд. – Мне кажется, это важно знать.
– Какая разница, что было раньше? – отмахивается Вера. – Это было тысячу лет назад, и, сам понимаешь, я даже не преувеличиваю.
– И все-таки?
Он всегда был упорным. Долго и красиво ухаживал, пока она окончательно не приняла его в своей жизни. Потом сделал предложение и еще несколько месяцев мучил ее в ожидании положительного ответа. Вера была для него принцессой, которую необходимо было завоевывать, пусть это и взращивало определенные подозрения.
– Да, я любила его. – Теперь Вера смотрит ему прямо в глаза, но быстро отводит взгляд на экран телевизора, где «Спартак» как раз переходит в активное нападение. Дальнейшее она говорит будто телевизору, не мужу: – Любила больше жизни. Без него моей самой лучшей жизни вообще бы не случилось, если уж на то пошло. То, что он сделал для меня, настоящий подвиг. Если было бы нужно, он бы даже пожертвовал собой, в этом я не сомневаюсь.
По крайней мере, он убеждал ее в этом, почувствовав скорое приближение смерти. Говорил, что она – самый драгоценный камень в его сокровищнице, самый прекрасный цветок в его саду. И она, всю жизнь пытавшаяся угодить мужу, почти не обращавшему на нее внимания, растаяла от подобных заверений.
– А меня ты любишь?
Соловей вырывает ее из пучины воспоминаний, но Вера уже едва видит мужа перед собой – у нее перед глазами все еще стоит бледное лицо умирающего Персея.
– Он был героем, – говорит она не своим голосом.
– Значит, человек, – с грустной усмешкой понимает Соловей. Куда уж ему тягаться с таким притягательным людским несовершенством?
– Мое сердце отдано ему навсегда, Соловка. Пойми.
Это похоже на извинение, из которого Соловей с легкостью считывает ответ на свой последний вопрос.
– А я?
– А ты мой хранитель. Мне нужен был хранитель, понимаешь? У меня сил совсем мало осталось, мне скоро новое тело нужно. Меня бы тут же нашли.
– Кто нашел?
Но Вера не ответила ни в тот вечер, ни в последующие. И когда она попросила его уйти, он молча взял и вышел из дома одним теплым весенним вечером, чтобы вернуться обратно уже годы спустя.
– Я скажу тебе, только чтобы ты отстал, – признается девушка. Она и вправду выглядит очень усталой. – Он попросил меня закончить его подвиг.
– Кто он, Вера?
– Персей, – неохотно выдавила Вера имя почившего супруга. – Я должна убить для него Медузу, чтобы ничто не очернило его память, понимаешь?
Ее глаза округлились, зрачки расширились. Сейчас Вера напоминает Соловью скорее сумасшедшую, нежели ту невинную розовощекую девицу, которую он когда-то встретил в переполненном автобусе.
Вера привстает, опираясь тонкими руками о стол, как о костыль. Без него она бы сейчас точно свалилась полуживая.
– Никто не должен об этом узнать, – продолжает она. Секрет так долго сидел внутри нее, что теперь слова вытекают из нее сметающей все на своем пути горячей лавой. – Никто, слышишь? Если совет прознает, они в одну ночь перепишут все источники. А он не хотел, чтобы его помнили как труса… Он ведь и вправду был очень-очень смелым, Соловка. Самым смелым человеком из всех, что я встречала. Я не могу отплатить ему тем же за спасение собственной жизни, но могу сделать хотя бы это.
Соловей внимательно слушает ее, давая выговорить все, что наболело. Что-то внутри него говорит ему, чтобы он подошел к ней и утешил. Но теперь он знает точно: не в его объятьях она мечтает найти утешение. Он был только способом, средством остаться незамеченной среди людей, где на нее, кажется, тоже была объявлена охота.
– Прости, – наконец шепчет Вера и жухлым листком падает обратно на стул, где укрывается за прижатыми к лицу ладонями.
За что именно Вера извиняется, Соловей понимает, только когда ощущает легкое жжение в горле. Он непонимающе смотрит в свою кружку с тем, что, как он думал, было чаем. Притаившаяся за сахаром и черными чаинками, его коварно поджидает сон-трава.
Перед глазами стремительно темнеет, и, прежде чем окончательно забыться, Соловей понимает, каким же он все-таки был дураком.
· 18 ·
Пей да людей бей
Несмотря на то, что в актовом зале детей собралось столько, что яблоку негде упасть, тишина стоит мертвая. Короткий праздничный концерт и сладкие подарки, а также предвкушение длинных каникул, конечно, ненадолго подбодрили ребят, но когда официальная часть закончилась и взрослые вновь завели со сцены речь о летавице, дети тут же притихли. К этому моменту почти каждый уже успел повстречать это чудовище, и то, что они увидели на его месте, испугало их гораздо больше, чем они готовы были признать. Попытки поймать звездную змею до сих пор ни к чему не привели, поэтому атмосфера в школе стоит достаточно напряженная. Ходят слухи, что, если за каникулы летавицу не поймают, школу придется закрыть.
– Что, правда? – шепчет Кристина сидящей рядом подружке. – И куда нам тогда?
Леонид Павлович задерживает на девочках осуждающий взгляд, и Рита Дмитриева не находит в себе смелость продолжить разговор. Вместо этого девочка медленно достает из школьной сумки тетрадь по математике, открывает первую попавшуюся страницу и торопливо выводит между уравнениями: «Похоже, что никуда».
– Повода для опасений нет никакого, – с энтузиазмом продолжает вещать директор со сцены, но как и политикам, взрослым порой приходится приукрашивать правду.
– А я хочу напомнить… – присоединяется к начальнику Вера в миленьком клетчатом костюме. На ней сегодня очки в черной толстой оправе, отчего она наконец-то выглядит на свой возраст. – …Хочу напомнить, что каждый, кто наткнется на чудовище, должен первым делом обратиться ко мне и в подробностях описать все детали происшествия. Это поможет нам наконец-то поймать летавицу!
Девушка неловко вскидывает кулачок и отступает обратно в тень. Только вот никто не может понять, как именно бюрократия поможет победить сверхъестественное создание.
«Что за ересь они несут?» – пишет Кристина и незаметно передает тетрадь подруге.
«Мама говорит, что не вынесет меня 365 дней в году».
Кристина вздергивает брови.
«Что, прямо так и сказала?» – спрашивает она.
Рита размашисто отвечает: «Подслушала».
Маленькую Риту Дмитриеву уже пробовали оставить на морозе, подкинуть в
