Разумеется, он их даже не поблагодарил. Кобалог не ведал сердечности – ибо не имел сердца. Едва снова обретя почву под круглым своим туловом, он тут же покатился прочь, в лепешку раздавив одного дивия.
Со стен за этим наблюдали со страхом. Почти все защитники Тиборска сейчас там – в поле, отрезаны от города Кащеевыми полчищами. И если те войдут в выбитые ворота… кто им помешает?
Но они не входили. Наоборот даже – отступали все дальше. Небозем сплошь покрылся пылающими кострами, шатрами татаровьев и шалашами людоящеров… но сам Тиборск их словно вовсе не интересовал.
Между городом и лагерем нелюдей кружились навьи. Клубились призрачные мары. Шли в каком-то безумном хороводе шуликуны. А в самой середке этой пляски стоял сам царь Кащей.
И земля рядом с ним вспучивалась. Оттуда показалась огромная как котел голова. За ней появилось и волосато-чешуйчатое, покрытое жирной черной грязью тулово. Пара толстенных ножищ. И из-под железной личины, прибитой гвоздями прямо к коже, донеслось:
– Кто меня звал? Кто звал Вия?
– Все я же, отец, – ответил Кащей. – Все затем же. Ты помнишь, о чем я тебя просил?
– Да… Ты хочешь, чтобы я помог тебе убивать… Хочешь уничтожить все человечество…
– Не все, – ответил Кащей. – Но крупную его часть. Значительную. Человечество слишком долго жило под полуденным светом. Считало, что так будет всегда. Но пора им увидеть ночь.
– И для этого тебе нужен я… – гулко молвил Вий. – Но моя власть не безгранична… Я давно уж не могу творить все, что пожелаю… Я – лишь тень былого могущества…
– Мне хватит и тени. То, что мы сделаем, станет устрашением. Люди должны увидеть мою силу воочию. Увидеть и задрожать. Когда они порядком наберутся страха, когда расползутся по норам, боясь моего взгляда, тогда я остановлюсь.
– Я обещал – и я помогу… – устало вздохнул Вий. – Что мне уничтожить сначала?
– Город перед тобой. Сожги его дотла, отец. Надеюсь, у тебя еще достанет для этого сил?
– Надеюсь… надеюсь… Я Старый Старик, и мои силы уже не так велики, как раньше… но еще на десяток-другой городов меня должно хватить… Повели своим слугам отпереть мне очи…
Два татаровьина подступили с парой вил. Стараясь держаться как можно дальше, они подцепили веки, что свисали у чудища до самой шеи.
Те оказались страшно тяжелы. Татаровья закряхтели, уперлись ногами в землю, едва-едва поднимая мясистые лоскуты.
– Вижу!.. Вижу!.. – возвестил Вий, устремляя к городу слепые очи.
Через мгновение те распахнулись.
Из-под облачных бровей и ресниц метнулся молниеносный взор – и с ним явились смерть и пожары.
Из очей Вия не хлестал огонь. Не лился жгущий свет. Вий просто смотрел – и созидал смерть.
Все живое под этим взглядом умирало. Все мертвое – загоралось. Даже камни трескались и рассыпались в песок.
Тиборские стены превратились в пыль первыми. Рассеялись по ветру. За ними укрепления, дома – все становилось пеплом. Терема вспыхивали, как сухие лучины. Избы просто исчезали, как не было.
Колокола на маковках церквей призывно гудели… но недолго. От страшного жара они раскалялись, оплавлялись, падали наземь и разбивались.
Взор Вия стирал город, как кипяток стирает ледышку.
Тиборск не сгинул мгновенно. Вий и впрямь уже не был так могуч, как в древние времена. Часть жителей успела даже спастись, выскочить из этой адской печи – но было их ничтожно мало. Большинство погибло под рушащимися крышами, сгорело в бушующем пламени, обернулось прахом и развеялось.
И когда Вий наконец сомкнул вежды – Тиборска не было. На его месте осталось голое поле. Проплешина без единой травинки. В воздухе повисло облако дыма – тяжелого, густого.
– Добейте тех, кто уцелел, – бесстрастно приказал татаровьям Кащей. – А ты, отец, можешь отдыхать. Снова ты мне понадобишься, когда дойдем до Владимира.
Вия под руки повели прочь. Туда, где собралась основная его свита, где бесновались навьи, мары и упыри. Старому Старику услужливо подставили сиденье с подушками, прикрыли плечи теплой накидкой. Из-под железной личины доносилось хриплое дыхание – уничтожение целого города утомило даже Вия.
Кащей же отправился в другую сторону. Взобравшись на угольно-черного жеребца, он поскакал к основному стану, к татаровьям и нелюдям. Сегодняшний день прошел плодотворно – с Тиборским княжеством, можно считать, покончено. Остатки его дружины рассеет Змей Горыныч, а если кто и спасется – так то уже не войско.
Следующим станет княжество Владимирское.
Князь Глеб рвался изо всех сил. Два дюжих гридня заломили ему руки, удерживали на месте. Хрипя и стеная, Глеб смотрел на охваченный огнем Тиборск – и по щекам его лились слезы.
– Пустите, смерды, батогами забью!!! – ревел он в слепой ярости. – Шкуру на ремни порежу!!!
– Бессмысленно, княже! – отвесил ему легкую оплеуху Самсон. – В себя приди! Только сам зазря сгинешь!
– У меня же жена там!.. жена!.. – лепетал Глеб, глядя на уже догорающий город. – Елена моя…
– У всех жены, – сумрачно ответил воевода. – Моя Дунька тоже там была, княже. И матушка ветхая. Хорошо хоть, сын остался…
Молодой гридень стиснул плечо старика. Обычно Самсон не давал своему детищу потачек, никак не выделял среди прочих хоробров – но сейчас повернулся, обнял крепко. Борода стала солона от слез.
Да и не только у него. Почти вся дружина причитала не скрываясь. Выли в голос, кулаками по земле колотили, проклятия в небо посылали. Почти у каждого в Тиборске оставались жены, дети, родители, братья и сестры.
Всех стерло в порошок черным колдовством.
Когда Глеб чуточку опомнился, на висках у него заходили желваки. Кащей Бессмертный пришел не с войной. Он пришел с судным днем.
– Отступаем в Галич, – неживым голосом произнес князь. – Больше медлить незачем.
– Боярина Бречислава бы дождаться… – вякнул кто-то из задних рядов – да был обожжен такими взглядами, что тут же смолк.
– Нет больше боярина, – молвил Глеб. – Никого больше нет.
В последний раз он глянул даже не на руины – на место пустое. Всего час назад там был огромный город – с куполами, с теремами, с людьми русскими…
Всего час назад…
Теперь бегство началось настоящее. Кащей на приманку не клюнул, от города не отошел, за дружиной княжеской не погнался. Зря стояли битый час на холме, зря гарцевали, словно конь перед кобылой.
А увидев, на что этот изверг способен, никто уже и не хотел с ним в жмурки играть.
– Отходим!.. Отходим!.. – кричали десятники.
Кони были уже оседланы. Теперь их просто перестали придерживать. Без обоза и вьюков, один только вооруженный люд, тиборчане могли двигаться очень быстро.
А если Кащей и пустит вдогон своих всадников – то пускай! Вот уж отыграются на них обозленные витязи!
– Отходим!.. – продолжали шуметь тут и там. – В ряды стройся!.. стройся!..
В гаме и толкотне никто не заметил, что двое поотстали от остальных. Отец Онуфрий, преблагий архиерей Тиборский, и Всегнев Радонежич, последний волхв Даждьбога. Угольно-черный Фараон и снежно-белый Светозар понесли святых старцев обратно к городу… месту, где тот был.
Заметили это
