Лес проснулся (СИ)

ведь несовершеннолетний. “Олежек” он произнес, надо полагать заботливо, но все равно звучало снисходительно. – К сожалению, раз уж так случилось, то заботу о тебе теперь на себя возьмет государство. К тому же, дом, как я понимаю, предоставлялся вашей семье государством, как помещение для работы. Теперь там будет жить новый лесник. Я ведь верно рассуждаю, Сергей Эдуардович? – Потом об этом поговорим, – ответил Сергей. Он встал, подошел ко мне и положил руку на плечо. – Олег, будет тяжело. Но ты справишься. Я тебе помогу. Обещаю. Вот теперь я заплакал. Глава 7 Ужас в глазах лейтенанта не проходил, даже когда я резал веревки на его руках и ногах. – Что?! – криво усмехнулся я. – Так изменился? – Скиф, ты что ли?!! – Я. Только, в чуть разобранном состоянии. – Ты жив? – Ефим, вопрос дурацкий. – Но как ты...? – Ефим, остальные где? Вас пятерых увели. Вот то, что у него тогда в глазах мелькнуло, должно было меня насторожить. Но это я уже потом понял. В тот момент на грязно-бурой от крови траве, среди трупов было не до этого, а любые мелькания на его физиономии, я отнес к шоку. Да и представить себе подобное не мог. Слишком дико. К тому же началось действие аллилфанола, боль ушла, страхи притупились, как и восприятие реальности. – Не знаю. Стрельба началась, я схватил ствол, подбежал к остальным, пальнул пару раз, дальше не помню. Оглушило. Помню, сквозь туман, как ребят убивали. Очнулся связанный. Я и не знал, что кто-то еще выжил. Что у тебя с лицом? – Стрижку сменил, – я бродил по поляне, высматривая хунхуза с подходящим размером обуви, – сам цел? – Да вроде. Но контузия есть. Я переобулся и поймал себя на том, что блаженно пялюсь на кроны деревьев над головой. Ефим избавившись от последних веревок собирая оружие, спросил меня: – Ты под кайфом? – Кажется да. Раньше не испытывал такого. – Ты много слишком вколол. Да еще и в шею. Может плохо кончится. – Зато мне не больно, – глупо улыбаясь, ответил я, – помоги перевязать. Из плеча был вырван кусок мяса, но в целом мне повезло, пуля прошла навылет, кость не задело. Голова кровоточила с обеих сторон, новая рана была поверхностной, только кожу содрало, а боли, после наркотика не чувствовал. Вещей много брать не стали, только самое необходимое. Оружие, разгрузку, немного сухпая, воду. Единственно, патронов взяли много. Набили и подсумки, и карманы. И тут я отметил новую странность, ставшую в ряду схожих, привычной. – Смотри, – я достал из-за пояса одного из хунхузов уже знакомый пистолет. – Remington 1911. Я такой уже видел у одного из них. И еще? Сигареты у них откуда? – Не знаю. Наверное, с торфобазы. Там много чего было. Упакованы были на года вперед. – Таких стволов не было точно, – покачал головой я. – Вооружена была только охрана. А у них из короткоствола только “зяблик”. Ну, может Лоуренц-Зауэр кто-то мог на свои купить. Или Нориноко, если денег много и пофорсить хотелось. Но они все под десятимиллиметровый патрон. А этот динозавр под 45 калибр. Он еще в прошлом веке перестал использоваться. Только если у частников, как раритет. Но из него не стреляют. – Наверное, у директора хранился. Может, коллекционировал. – А второй? – У его зама или еще у кого из администрации. Мало ли. Может, у директора их два было. Да какая разница? Разве это важно? – А сигареты? Те, что были на базе, давно бы скурили. Я вытащил пачку из кармана трупа и изучил ее. Простая картонка. Некрашеная серая бумага. Только оранжевая рамка по контуру и цифра 20 с иероглифом. Краска плохая, размытая. – Таких сигарет на базе не было. – Я вытащил одну, – никакой маркировки под фильтром. Откуда у них это все? И патроны к пистолетам? – Скиф, я не знаю. Выясним. Но сейчас надо валить отсюда. – Тоже верно, – я похлопал по подсумкам, проверил, как закрывается СМВ, – пошли. И мы пошли. Он на юг, я на север. – Ты куда? – спросили мы одновременно. – Как куда? В лагерь. Чтобы дрон нас увидел. Лагерь там, – Ефим указал направление. – Зато пацаны там, – я вытянул руку в другую сторону. – Скиф, – он говорил осторожно. – Я, как никто, хотел бы им помочь. Но надо быть реалистами. Сейчас мы ничего не можем сделать. Если пойдем за ними, умрем. А вернемся на орбиту, объясним ситуацию, возьмем людей. – Потом мы хрен кого найдем. Надо идти, пока следы свежие. – Найдем, а дальше что? Их около сотни. – Уже меньше, – я показал на трупы. – Их все еще около сотни. – Придумаем что-нибудь на месте, я же не кавалерийский налет предлагаю. – Скиф. Здесь. Нельзя. Ничего. Придумать. – Ефим. Не. Ссы. Прорвемся. – В тебе наркота говорит. – Сюда я без наркоты пришел, – я смотрел прямо ему в глаза. – У духов слишком большое преимущество в живой силе. – Как и здесь, – я не отводил глаза. – Ты еле жив после боя. – Но жив. – Младший сержант Кузнецов! Слушай мой приказ. Сейчас мы... – Ты уже вторую фразу говоришь, как официальный мудак. Ты знаешь, что тебя за это не любят? – Я тебе приказываю! – Официально заявляю, что плевал на твои приказы. – У тебя плечо разворочено, две раны на башке, кожа на лицо свисает. – У меня обезболивающее и я еще стимуляторы вкачу. – Ты сдохнешь от таких доз. – Умеешь ты командир подбодрить. Туда пойду – сдохну, вколю – сдохну. Короче – ты со мной? – Это глупо. И ты не знаешь куда идти! – Знаю где искать. Я заплутал после оврага, отвлекся, но разделились они здесь. И уверен, что найду следы. – Какие следы?! Двадцать второй век