Проследив за его взглядом, Зевс улыбнулся еще шире:
— Я хочу понять, где он может достать силу. И перекрыть доступ. Теперь мы знаем чудовищ и будем готовы к нападению, так что больше застать врасплох не выйдет. Индуистский пантеон любезно поделился способами защиты, они-то знают толк в демонах. Скандинавы… я знаю Одина. Этот старый хрен будет выжидать до последнего, но попытается избежать открытого противостояния.
Конечно, было бы проще, если они знали, где укрывается Кронос. Но когда на его стороне Геката, это невозможно: она легко укроет тенями. И она тоже могла перемещаться в пространстве. Как и Кронос.
Он был самим временем. Той же плотью, из которой построен мир.
Может быть, тысячи лет заточения и ослабили его, но он восстановится. Невольно в памяти Гадеса всплыли картины, о которых он очень хотел бы забыть. Холод каменных сводов, постоянный, пронизывающий лед, вымораживающий внутренности. И тьма, густая, почти осязаемая.
Кронос слишком боялся детей и запер их, то ли надеясь, что они лишатся разума, превратившись в первозданных духов, наделенных только инстинктами, то ли сдохнут.
Может, когда-то те духи, что сейчас стали псами Сета, тоже были запертыми богами, которые сошли с ума и стали просто силой.
Гадес почти не помнил да и не хотел помнить. Только тепло тел младших братьев, которых он согревал собственным дыханием, с которыми говорил, чтобы не забыть о том, кто они такие.
И точно никогда Гадес не забудет, как яростно Зевс шептал «мы отсюда выберемся!» Тогда у него получилось. Таким Зевса не знал никто из нынешних богов, но Гадес помнил дрожащего, но решительного брата, который действительно смог сбежать, а потом вернулся за ними и поднял богов против отца.
Дверь распахнулась, громко хлопнув о стену, и Зевс выпрямился на диване, с возмущением глядя на вошедшего. Уже открыл рот, чтобы высказать всё, что думает по поводу подобного вторжения.
Но это был Сет. И ему, конечно же, было плевать.
По выражению его лица, Гадес сразу понял, что-то не так. Сет решительно подошел, не опуская от уха телефонную трубку. Посмотрел на Гадеса:
— Это Амон. Инпу плохо, и он что-то говорит о мертвецах, но чужих.
Телефон не был на громкой связи, но Гадес всё равно услышал оттуда вопль боли, а потом не менее громкий мат Анубиса. Сет в этот момент выглядел так, будто хотел в тот же миг сорваться и нестись домой, но через мгновение его собственный взгляд как будто остекленел. Гадес ощутил всколыхнувшуюся, промозглую силу Осириса, часть которой всё еще оставалась у Сета.
Гадес перехватил недоуменный взгляд Зевса, но потом ему стало ни до чего. Он сам согнулся, захрипев от боли, и понял, о чем говорил Анубис.
Сквозь Гадеса проходили мертвецы, сотни и тысячи мертвецов, но они не были его. Чужие мертвецы, которые устремились в Подземный мир. Наверное, это было бы даже больнее, но Гадес ощущал поддержку Персефоны, ее мягкую силу, пахнущую цветами и землей. Будто бы успокаивающую, сглаживающую острые кости, которыми царапали изнутри чужие мертвецы.
Когда воздух перед ней сгустился, Хель подняла голову. Никто не смог бы пройти сквозь новую защиту. Никто, кроме ее брата. Они притягивались друг к другу — несмотря ни на что.
Ёрмунганд был высоким и тонким. Его лицо выражало только сочувствие.
— Не так я думал снова встретиться с тобой, сестра.
Трое детей, которые в собственном пантеоне всегда считались слишком близкими к чудовищам. Неуправляемые, темные — другие боги их просто не понимали.
Ёрмунганд был единственным, кого признали монстром. Его отправили спать, и это стало последней каплей, после которой Хель и Фенрир возненавидели тот пантеон, к которому принадлежали.
Ёрм всегда был самым спокойным из них троих. Умиротворенным.
И самым сильным.
Хель поднялась на ноги:
— Знала, что за мной придут. Но не думала, что это будешь ты.
Он мог бы пожать плечами или приподнять брови — но это слишком человеческие жесты для того, кто только учился быть человеком. Его облик на секунду дрогнул, оставляя змеиную чешую, двигающееся гибкое тело.
— Он хочет, чтобы ты умерла, — прошелестел голос Ёрмунганда. — Я сказал, что могу это сделать. Лучше я, чем кто-то другой.
— Хорошо. Но не дай ему мою силу. Позволь мне направить мертвецов не к Кроносу, а к другим богам смерти.
— Не сомневался, что ты поймешь, как использовать последние мгновения.
Хель не знала, откуда у Ёрмунганда хотя бы одна эмоция — но сейчас он был сочувствием. Терпким, прощающим, последним. Подошел ближе к Хель, положил одну руку ей на плечо, коснулся губами ее лба. Вокруг замерцали сегменты огромного змеиного тела, постоянно шевелящиеся.
— Прощай, сестра.
— Прощай, брат.
Когда что-то острое вспарывало ее грудную клетку, вгрызалось в сердце и божественную сущность, Хель в последнем порыве отправила всех мертвецов из собственного рушащегося царства в другие пантеоны. Богам смерти будет неприятно, но они справятся, а вот Кронос силы не получит.
Хель улыбнулась под сочувствующим взглядом Ёрмунганда и рассыпалась костями и пылью.
========== 33. ==========
Персефона находит Аида сидящим за столом. Его вид такой мрачный, какой только может быть у бога смерти.
— Что случилось?
В голове Персефоны проносится с десяток вариантов, один другого хуже. Но Аид веско говорит:
— Амон не разрешил есть пирожки, пока все не соберутся.
Персефона переводит взгляд на стол, где стоит накрытое тканью блюдо.
— О боги! — закатывает глаза Персефона.
Аид остается мрачен:
— Боги. Все. Где носит остальных?
— Поверить не могу, что я тут.
— Не ворчи, Сеф. Ты картошку будешь или нет?
Она кивнула, больше по инерции, нежели задумываясь, хочет ли она картошку фри. Девушка в красной кепке с желтой узнаваемой «М» что-то вбила в кассу, и Анубис провел картой Сета, списывая нужную сумму.
— Спасибо за заказ!
Не успели они отойти, как девушка звонко заявила «свободная касса». Подхватив поднос, Анубис уселся за столик, где устроились Амон, Персефона и Луиза.
— Ты правда будешь это есть? — уточнила Персефона.
Вместо ответа Анубис раскрыл шуршащую упаковку чизбургера и невозмутимо откусил приличный кусок. Луиза взяла только кофе, Амон с интересом раскрывал «Хэппи мил». Первым делом он полез смотреть игрушку, но на лице солнечного бога отразилось разочарование. Он показал пластиковую фигурку Бэтмена:
— Ну вот, у меня такой есть.
— У меня нет, — заявил Анубис, перехватывая игрушку. — Симпатичный.
— Эй!
— Да ладно, ты всё равно Людей Икс любишь. Жди, пока они появятся.
С видом оскорбленной невинности, Амон принялся нарочито громко открывать салат и долго его мешать с соусом, с укоризной поглядывая на Анубиса. Но тот не менее старательно игнорировал и жевал чизбургер.
Персефона открыла еще горячую картошку и соус, стараясь даже не думать, что там
