Луиза спросила об игрушке Бэтмена, и Амон принялся с воодушевлением рассказывать. Учитывая, что начал он с ранних комиксов, это грозило затянуться надолго. Анубис, который умел бесцеремонно прервать друга, не появлялся, и Персефона пошла вымыть руки.
Она ощущала промозглую силу Анубиса — хотя вместе с холодом в ней всегда присутствовало тепло, что-то вроде разогретого масла, мирры или бальзамических смесей. Проходя мимо, Персефона застыла и все-таки аккуратно приоткрыла дверь мужского туалета: Анубис стоял тут же, облокотившись руками на раковину. Он поймал в зеркале отражение Сеф и качнул головой: помощь ему не нужна.
Персефона вымыла руки в женской уборной, проверила телефон: сообщений ни от кого не было, и это невольно успокаивало.
Она знала, что Зевс вовсю пытается организовать пантеоны, они ищут Кроноса и разрабатывают планы. Проснувшись, Гадес наверняка присоединится к нему. Амон вроде бы тоже говорил о том, что хочет помочь, но не торопился уходить. Персефона подозревала, что не только из-за Анубиса, но и потому, что совсем не хотел встречаться с ацтеками.
Вернувшись за стол, Персефона в удивлении застыла. Амон и Луиза сидели на своих местах, но в их позах сквозило напряжение. Анубис стоял перед ними, сжав кулаки, и его сила ощущалась как нечто грозное, готовое по команде сорваться вперед.
На девушку, что застыла рядом со столом, перед Анубисом. Светленькая, в аккуратных темных очках. Как раз в тот момент, когда Персефона осторожно подходила, девушка подняла руки, будто показывая, что у нее мирные намерения.
Сила Анубиса стихла, он уселся на стул, противно проскрипев им по полу, и скрестил руки на груди, всем видом выражая, что ничуть не верит незнакомке.
Персефона осторожно подобралась к своему месту, Амон радостно кивнул в сторону девушки в очках:
— Знакомьтесь, это Апоп.
Теперь Персефона отлично поняла Анубиса. Она и сама тут же ощутила на кончиках пальцев силу костей и цветов: если Апоп сделает хоть одно лишнее движение, Сеф готова ответить.
— Я не собираюсь вредить, — голос ее был негромким, шелестящим. — Пока Кронос не заставит совершать самоубийственные подвиги, я бы хотела лучше узнать мир людей.
— А мы здесь при чем? — проворчал Анубис.
— Я больше никого не знаю.
Она смотрела на Амона, тот выглядел абсолютно растерянным, не знающим, что сказать. Что ж, ввести Амона в ступор — одно это дорогого стоит.
— Эээ, — продолжал мяться он.
Персефона тоже не знала, что сказать. Апоп не выглядела угрожающей — да и если бы она хотела что-то сделать, уже бы успела. Но сама ситуация казалась абсурдной. Неожиданно вмешалась Луиза. Она смотрела на Апоп, прищурившись:
— У тебя правда нет тайных планов. Но для начала стоит зайти в парикмахерскую. Ты не представляешь, что делать с человеческими волосами.
Амон оживился: это был план, который он мог понять. Анубис мрачно сказал:
— Я вас с ней не оставлю.
Персефоне ничего не оставалось, как пожать плечами. Если уж на то пошло, она единственная знала неплохую парикмахерскую.
— Только не надо звать меня Апоп, — поморщилась гостья. — Мне нравится этот мир. Лучше что-то, более соответствующее ему. Не знаю… Эбби?
Амон фыркнул, но сдержался от комментариев, когда Анубис пнул его ногой под столом — Апоп вроде бы этих движений не заметила.
— Хорошо, — вздохнула Персефона. — Я знаю, куда нам надо.
Просто так до парикмахерской они, конечно, не добрались. Не то чтобы Персефона в этом не сомневалась, но даже ей идея «а давайте возьмем машину Сета» показалась не очень хорошей. Но она справедливо решила, что разбираться с этим в любом случае Анубису, а не ей. Так что с обреченностью залезла на заднее сидение вместе с Луизой и Апоп, не проверяя, откликается ли та на имя «Эбби».
Амон с Анубисом минут пять спорили по поводу музыки, вспоминая концерты, на которых бывали десятки лет назад.
Когда Апоп повернула голову к Персефоне, та вздохнула:
— Да, они всегда такие.
Наконец, в салоне зазвучало что-то агрессивно метальное, и машина наконец-то двинулась.
Кататься по городу Персефона любила. Лондон ей тоже нравился — как Софи она прожила в нем всю жизнь, никуда не выезжая. Но в полной мере насладиться поездкой не дал не столько трёп Амона, который, кажется, хотел рассказать обо всем, мимо чего они проезжали, сколько манера Анубиса водить. Можно было поспорить на что угодно, что учил его Сет.
Правда, Сет все-таки не позволял себе в ответ на ругательства водителя с соседней полосы невозмутимо показывать ему средний палец.
Единственным моментом, когда Персефона все-таки выдохнула, оказалась короткая остановка у Гайд-парка. Она сильно подозревала, что припарковался Анубис в неположенном месте, но об этом быстро забылось, когда Амон потащил всех к мороженому, а потом на траву.
Земля была прохладной, и Персефона предпочла лавочку. Луиза села рядом с ней, а вот Апоп устроилась между Амоном и Анубисом на траве. Она не снимала темные очки — точнее, один раз показала глаза, странные, будто змеиные, желтые с вертикальным зрачком. И Персефона решила, это к лучшему, что Апоп предпочитает их скрывать.
Солнце пригревало, хотя, возможно, Амон постарался. Эбби искренне интересовалась окружающим миром, так что Амон и Анубис наперебой составляли планы, куда стоит пойти и что сделать, смело мешая музеи, клубы и колесо обозрения.
Когда они выходили из парка, Эбби внезапно остановилась и отошла к траве. Подняла что-то и вернулась к остальным, держа на ладонях маленькую серую птичку.
— Почему она не летает?
— Она умерла, — сказала Луиза.
— Вот так выглядит смерть?
— Так выглядит труп.
Луиза провела пальцем по перышкам и покачала головой:
— Ее время еще не наступило, ее убили.
— Инпу! — Амон повернулся к Анубису. — Ты принц мертвых или кто? Воскреси птичку!
Персефона никогда не слышала, чтобы такое было возможно. Мертвые остаются мертвыми, это непреложный закон. Но, к ее удивлению, Анубис нерешительно протянул руки к трупику.
— Никто не может воскрешать, — не терпящим возражений тоном сказала Луиза. — Можешь не пытаться впечатлить девушек.
— А ты мне нравишься, — хихикнул Амон.
Анубис их не слышал. Он коснулся средним пальцем головы птицы, прошептал что-то, похожее на древнеегипетские слова. Сначала ничего не происходило, но потом маленькое тельце дрогнуло, а через пару мгновений птичка вспорхнула с ладоней Эбби.
— Ничего себе, — она казалась искренне пораженной. — Как ты это сделал?
— Ее время еще не пришло. Но с чем-то более разумным не сработает, даже с собаками.
Слова Анубиса звучали отрывисто, хрипло, и Персефона ощущала его взметнувшуюся и тут же тщательно успокоенную силу. Но пока они выходили из парка,
