— Значит, выкинешь потом то, что не пройдет цензуру. — Уверенный взгляд бесконечных глаз и чарующий голос сделали свою работу, и, разомлевший и обласканный паренек согласился на странное предложение, он не мог не согласиться, когда лицо осыпали нежными поцелуями, а на ухо стали тихо нашептывать глупости. Уже через минуту исследователь чуть ли не урчал, как пригретый котенок, а его, полусонного и счастливого, все-таки домыли и вытащили из теплой ванны, как ребенка.
— Так, вытереться я и сам могу, я же не больной! — категорично заявил, вставая на колючий коврик, и хватая полотенце, правда, его ослабевшие ноги чуть не подкосились. Велиан, вырванный из мыльного плена, весь чистенький и блестящий казался довольно милым и беззащитным в данный момент — действительно самое настоящее дитя, только во взрослом теле.
— Мне нравится о тебе заботиться, как о своем принце. Так что стой смирно и не мешай мне получать удовольствие! — Лерментис перехватил полотенце и, вопреки протестам, шустро принялся вытирать любимого, а потом и вовсе закутал до подбородка и легко подхватил на руки, вдыхая отголоски цветочного аромата его кожи.
— Ше-е-ед, а если нас кто-нибудь увидит?
— Да не бойся, хозяйка притащила знатного «жеребчика» с городской площади и ей не до нас. Выпьют, закусят, и начнется концерт, — парировал чернокрылый, направившись со своим слегка рассерженным чудом в мягком коконе в их общую комнату.
— Я чувствую себя девочкой, — недовольно пробормотал исследователь, но сопротивляться заботливым рукам не стал, ведь это действительно приятно, когда тебя несут, словно хрустальную вазу, прижимая бережно к груди. Вообще сопротивляться своему любовнику практически невозможно, ведь его взгляд и голос сразу обезоруживали и окутывали странным теплом, всего целиком, даже душу.
— Ты не девочка, ты мое чудо, мой принц и мое солнце! А будешь мешать заботиться о моем любимом человеке, — точно залюблю до такого состояния, что не сможешь пошевелиться! — пригрозил крылатый, лукаво улыбаясь.
Велю осталось только смириться со своей участью, тихо посмеиваясь над шуточками Шеда. Что-что, а в этом существе, на чью долю выпало немало страданий, и которое теперь цеплялось даже за крохотные крупицы света в своей жизни, он был уверен. Его руки просто не могли причинить вред, они же самые заботливые и добрые в мире! Никто так по-родному не укутывал одеялом Велиана, даже его мама!
Уложив обессиленного и разомлевшего чудака, лерментис сам улегся рядом, а затем, обняв, накрыл одним черным крылом. Паренек немного инстинктивно поворочался, устраиваясь поудобней, и моментально заснул. А вот Шед наоборот не спал, он любовался этим трогательным и беззащитным человечком, лаская взглядом ресницы, тонкий рот и смешные, растрепанные золотые локоны. И в эти, казалось бы, обыденные моменты, изодранная душа лерментиса, которую он сам считал сгнившей до самого основания, заполнялась теплом и безмятежностью, в которых растворялись самые гнусные и болезненные воспоминания.
Комментарий к 14. Горькая правдаПочти добрались до страданий...
====== 15. Перекресток ======
Комментарий к 15. ПерекрестокОсторожно, в главе присутствует нецензурная лексика!
Следующие несколько дней Велиан только и корпел над своим трудом, переписывая и дописывая важные куски, добавляя пикантные подробности, и разбавляя скучные места интересными фактами, как его и просил Шед. Получилось весьма необычно для научной книги, но исследователь все равно гордился проделанной работой и не мог дождаться того момента, когда можно будет отдать свою рукопись на рассмотрение.
Чернокрылый действительно удивился, узнав, что растяпа не бредил, не успокаивал его в ту роковую ночь своим «идеальным планом» о переезде в Орен, точнее, в его приграничный городок. Обосновавшись там, он смог бы навещать, пусть и редко, свою семью на родине и остаться членом научного совета, куда достаточно всего раз в несколько месяцев приезжать на важные диспуты. Шед запретил себе думать о будущем и не собирался просить, умолять, давить на жалость… Он бы просто ушел в никуда из жизни любимого, если бы тот попросил. Но нет, исследователь твердо намеривался переселиться в незнакомое место, оставить своих родных и свой лицей ради… Уличной шлюхи. Точно идиот! Дело, собственно, теперь за малым — добраться до границы и не пропасть по дороге.
Сборы и первая часть пути ничем не примечательны особо, поэтому пропустим эту часть истории, оставив нашего наивного героя носиться по комнате в поиске одного носка, а любовника — хихикать над этим уморительным зрелищем, упаковывая дорожную сумку.
Вечер, пыльная дорога, истоптанная тысячами путников, где-то там, в дали, сквозь сумерки, мерцали огоньки небольшого селенья, обещая ночлег, теплый ужин и дешевых путан. Вель семенил за напарником, кутаясь в свой плащ, и беспрестанно что-то щебеча. Шед, наоборот шагал плавно, держа в руках их общий багаж. Как бы златовласый не настаивал, но сумки ему так и не доверили под предлогом: что люди менее выносливы.
— Странно… Многие путешествуют с лерментисами мужского пола, а я думал, что мы будем выделяться на общем фоне. Но нет, подобных компаний встретили сегодня немало — удивленно и робко поинтересовался малец, переводя взор с однообразных камушков и дорожной пыли под ногами на своего статного товарища.
— Ну, это же так удобно! Лишний мужик «легкого поведения» всегда в пути сгодится. Там костер развести, от волков отбиться, рыбку наловить, минетик сделать, — усмехнулся в ответ чернокрылый, прибавляя шаг. Его заявления заставили Велиана совсем чуть-чуть заалеть и отвести взгляд.
— Как это… Пошло.
— Это же Орен, здесь разврат повсеместен. Да расслабься, пара дней и мы в городке Лек, там народ тише, шлюх меньше, и вообще сказывается соседство с твоим «высокоморальным королевством», — заметил Шед и, с едва уловимыми нотками грусти в голосе, добавил, — даже жаль, что я не смогу навестить твою родину. Я читал, что Шульгард довольно красив.
— Мне тоже. Но ты и сам понимаешь, что за пределами своего королевства ты…
— Монстр. Крылатый ублюдок, из которого сделают чучело при первой возможности? Да, я знаю, Вель.
— А где мы сейчас? Место какое-то… нехорошее. Я еще, когда только ехал в Орен, неслучайно выбрал иную дорогу, ведь про эту слухи ходили один страшнее другого, — поежился исследователь, озираясь по сторонам.
Небольшое селение, к которому они спешили, похоже состояло из таверны, постоялых дворов, парочки домиков, да амбаров с маленькими сараями. Сюда приезжали, приходили и отбывали десятки людей одновременно. Единственная улица, по которой разносились громкие крики, брань и писки какого-то бездарного барда, что безжалостно мучил лютню, была полна разношерстных и полупьяных людей, да и нелюдей тоже... Особенно лерментисов. Судя по всему, здесь просто рай для лихих ребят, что охотятся за кошельками путников, да «пташек», которые рады обслужить своим телом любого за скромную плату, или кружку пива.
— Это «Перекресток», здесь соединяются несколько важных дорог Орена, и здесь мы остановимся только на одну ночь, а потом быстро
