— Ну что? Поживился? Тебе этого добра на два денька хватит, да? — Сплевывая кровь и облизнув разбитую губу, подколол Шед. Даже несмотря на боль в крыльях и запястьях, в которые веревка врезалась так, что точно останутся яркие полосы на целый час, он просто не мог упустить шанс хоть как-то изгадить настроение этой громоздкой тварине, что собиралась их обчистить.
— У нас и правда… Денег негусто, в столице много п-потратили, — испуганно пискнул Вель. Его впервые в жизни обворовывали, да еще и так нагло, так грубо. Он трясся от ужаса и совершенно не представлял, что ему делать и несказанно переживал за свою заветную рукопись, которую тоже вытащили и растерзали на отдельные страницы. Будто там может быть спрятано что-то ценное.
— БЛЯДЬ! — Вор со злости швырнул пустую, изрезанную сумку в стену и скрепя зубами обернулся к юношам, — какого хера? У тебя же дорогая сучка. Знач, должна быть куча денег! Я не мог так лажануться!
Велиан весь сжался, предчувствуя что-то совсем нехорошее, а вот Шед, потеряв свою излюбленную улыбочку, буравил взглядом верзилу, пытаясь угадать его следующие действия. В полутьме Керода толком не рассмотреть, лишь глаза горели, словно он и не человек вовсе, а это плохо. Это очень-очень плохо! Нелюди бывают жестокими и похотливыми, это чернокрыл знал по собственному горькому опыту.
— Знач так, твоя шлюха мне за моральный ущерб сменку отработает, — гаркнул крепыш, затем скинул потертый кожаный доспех и принялся расстегивать замусоленную рубашку.
— Что... Что он хочет? — Запинаясь, прошептал исследователь, глядя на своего мрачного и побитого возлюбленного.
— Ну, как что? Трахаться, — обыденно ответил лерментис, — да не бери в голову. Здесь мне работы часа на два. Я даже не запыхаюсь.
— Ч… что? Как же это? Так… Так нельзя… — Обезумев от ужаса, лепетал юноша, судорожно ища выход из патовой ситуации. В его сознании сразу же всплыла та проклятая ночь, когда Шед рыдал и клялся умереть, если хоть кто-то дотронется до него… Возлюбленный действительно, весь до последнего пера, ненавидел жизнь шлюхи, клиентов, их липкие руки на своей коже, извращенную жестокость.
— Просто не смотри, — процедил чернокрылый сквозь зубы, — отвернись.
— Господин, грабитель, П-пожалуйста, не трогайте его! — Исследователь чуть ли не со слезами на глазах обратился к почти раздевшемуся Кероду, — пожалуйста… Я прошу вас…
— Ну, тогда ты за него отработаешь, — резко ответил верзила и потопал к парням, — ты даже интереснее шлюхи! На петушка барачного похож, небось, так же скулить будешь.
Шед точно помешался в этот момент. Представив, как его чудо, его принца, самого дорогого и важного человечка просто изорвет и истопчет какой-то грязный получеловек, он забыл обо всех своих масках, гордости, обо всем на свете, сам чуть не заскулил, захлебываясь слезами, лихорадочно умоляя отпустить мальчика, предлагая абсолютно все, даже собственную жизнь, любые деньги, которые он заработает! Любые удовольствия!
— До меня дошло! Это, блядь, это ролевушка такая! Ну, ты и извращенная же сучка, жаль, что все деньжата на оргии просандохала, — скривился грабитель в хищной улыбке, глядя на испуганного златовласого юношу. — У тебя последний шанс выбрать, тварь, чьей заднице достанется мой хер. Смотри, как твоя крылатка бесится, аж рыдает, как хочет его.
— Вель, ВЕЛИАН РИШ, МАТЬ ТВОЮ, ПРИДУРОК ЧЕРТОВ, у меня регенерация! Мне ничего не будет, пожалуйста… Если что с тобой случится, я этого себе не прощу! Да лучше я сдохну, меня не жалко, я — уличный мусор, шваль, но тебе… Тебе нельзя, слышишь?! Он тебя сломает, или убьет! — срывая связки, орал лерментис, тщетно пытаясь освободиться, теряя черные перышки и ломая их о жесткую веревку, рыдая, рыдая так сильно, как никогда за все годы унижений и боли. Слезы бежали по его лицу, на котором застыл лишь непередаваемый ужас. — Пожалуйста… Выбери меня… Я прошу тебя… Пожалуйста! ПОЖАЛУЙСТА, оставь меня этому ублюдку!
— Все в… В порядке… Вы п-правы, это игра. Я люблю боль… И вы… Такой… внушительный, аж сердце з-замирает, — юнец улыбнулся, точнее попытался это сделать дрожащими губами и поднял лазурный испуганный на верзилу. — Вы можете… Вырубить Шеда… Чтобы он не смотрел? И меня, развяжите… Пожалуйста.
Выбор был очевидным, правильным и логичным, вот только Вель не мог его сделать, решив принести в жертву себя. Он не хотел жить, зная, что его любимый вновь станет для кого-то жалкой вещью, что его используют и бросят, и не важно, что у его тела регенерация, что оно уже ни одну тысячу раз обслуживало таких вот «Керодов». Это все неважно, ведь исследователь твердо поклялся защитить Шеда и искорки света, бьющиеся в его израненной душе от подобного кошмара. А как иначе, когда любишь этого бесстыдного чернокрылого ангела больше собственной жизни?
Верзилу уговаривать не пришлось, ведь орущий и бьющийся в истерике брюнет его уже раздражал, так что одним медвежьим даром он успокоил малого, хорошо, хоть не навсегда. Велиан вздрогнул в этот момент, словно это его приложили и зажмурился, затаив дыхание, когда грубые лапы стали развязывать его путы.
— Раздевайся, сучка. Тебе понравится, — гаркнул Керод, хищно улыбаясь.
— Д-да, сейчас, — прошелестел, пытаясь расстегнуть рубашку, но его дрожащие пальцы отказывались подчиняться, словно задеревенели.
— Блядь, петух, хорош копаться! — Не выдержав, огрызнулся верзила и просто принялся срывать одежонку с паренька, разрывая ее, как бумагу. Вель вскрикнул от неожиданности и леденящего ужаса, но сопротивляться себе запретил, он терпел, закрыв глаза, треск ткани, жестокие руки на своем теле и этот ужасный волчий взгляд, пронизывающий до самого сердца. Мальчика колотила мелкая дрожь, и он мысленно успокаивал себя, что боль ему нравится, ведь нравится же? И Шед так считает… значит, все будет не так уж и ужасно.
По обнаженному слегка нескладному и дрожащему тельцу пробежались голодными глазами и легко, как куклу, швырнули его на кровать, лицом вниз. Вель не дергался, не пищал даже, хотя от страха по его щекам уже бежали слезы, а конечности будто оцепенели, только сердце бешено билось, как пташка в клетке. Он встрепенулся, всхлипнув, когда его ноги развели в стороны. Какие же эти лапы мерзкие, чужие, безжалостные и, словно, стальные! У Шеда совсем не такие руки, они чудесные, в них точно была какая-то магия! Чтобы отвлечься от происходящего кошмара, юноша пытался вспоминать своего возлюбленного, его голос и ласку… его прикосновения, возбуждающие, осторожные, сладкие, от которых по телу всегда пробегали теплые волны
