— Ветчина? — переспросила, утирая красные блестящие глазки. — Ну, если это обычная ветчина, а не какая-нибудь «ветчина для монстров», то я приму ваше предложение, — на ее мокром личике на долю секунды мелькнула тень улыбки, впервые за последнее время.
Есть только одна вещь, что может отвлечь дочку банкира от дурных мыслей и даже вернуть озорной огонек в ее изумрудный взгляд (пусть и ненадолго), и эта вещь — вкусная и питательная еда, с которой, увы, в последнее время были серьезные проблемы.
☆☆☆
За время ужина не произошло ничего особо интересного, если не считать одного факта — Эштен есть отказался. Но гостья, поглощавшая угощения в темпе, как голодный ребенок, не придала этому значения.
Эш смотрел украдкой, как Лиа очень шустро расправлялась с его запасами и как чуть не давилась бутербродом, будто не ела уже несколько дней. Она и правда нуждается в помощи, судя по всему, раз решилась на столь отчаянный шаг — выносить потомство от какого-то сине-зеленого существа с отростками. А ведь эта девчушка точно была состоятельна когда-то, возможно, что и работать не умеет совсем, раз ее руки такие светлые, аккуратные, без мозолей — просто руки графини или маркизы, ничего тяжелее серебряной вилки и веера никогда раньше не державшие.
— Я все обдумал. Я заключу контракт с вами. Условия прежние. 100 золотых и полный пансион. Вы можете остаться здесь, прямо с сегодняшнего дня. Если хотите, конечно. У меня для будущей мамы наших детей уже готова комната, — начал арига, разрывая неловкую тишину, царившую на кухне.
Лиа замерла с кусочком хлеба в руках на несколько секунд. Что ж, этот обходительный субъект, правильный до кончиков щупов, стремился все сделать по закону, и в этом огромный плюс. Значит — в подвале не закроет, приковав к стене. Наверное.
— Я надеюсь, вы не только с виду так милы и добродушны и мы обойдемся без грубости и насилия. А я, в свою очередь, сделаю все, что вы скажете, как послушная ученица и постараюсь сдерживать свои эмоции впредь. Ведь это книжка все стерпит, но на деле женский организм весьма хрупок, — обратилась Лианейн весьма учтивым голосом.
Арига весь сжался, потеряв сразу сантиметров двадцать, цвет его кожи тоже изменился, на светло-бирюзовый, а в глазах без труда можно было разглядеть непонятную боль и ужас, словно фраза малышки ударила с размаху в самое сердце острым ножом, который потом еще и провернули. Лиа моментально запнулась, пытаясь разобраться в реакции собеседника. Вот, честное слово, жевать лучше, чем говорить!
— Я знаю. Я понимаю ваши опасения. Но я буду осторожен с вами настолько, насколько это вообще возможно, — говорил он довольно тихо и практически мертвым голосом.
— Простите… Я вас чем-то расстроила?
— Нет-нет, все хорошо, — натянуто улыбнулся, медленно меняя цвет на свой естественный, темно-бирюзовый, и вновь стал высоким, как прежде. — Не хотите посмотреть вашу новую комнату? Если вы поужинали, конечно.
— Хочу! — Лианейн выскочила из-за стола, машинально убирая на ходу непослушные кудряшки, что все рвались закрыть ее личико, и подхватив свою поношенную сумку, бодро зашагала за хозяином дома. Вот теперь в нем совершенно не чувствовалось никакой опасности. Лишь странная боль и одиночество.
— Сколько всего арига живет в столице? — оказавшись в темном коридоре, пронизанном неизвестностью, девчушка машинально ухватилась за мантию нового знакомого, надеясь, что он не заметит этого. А если и заметит, то не рассердится сильно.
— Я один. Подобных мне больше нет. Нигде.
Конечно же, Эштен все почувствовал и уже через секунду осторожно взял за руку спутницу, ведя ее по своим скромным владениям. Нет, она не попыталась вырваться из объятий его пальцев, хоть и мелькнула такая мысль в первые секунды. Странно, ладонь чудища теплая и почему-то трогательная, совсем не была мерзкой или склизкой. На ощупь — ну совсем человеческая, а то и лучше немножко.
— То есть… вы последний представитель вида? Но ведь написано, что…— удивленно пробормотала Лиа с нотками неподдельного сочувствия в голосе, сжимая руку чуть сильнее. Собеседник сделал небольшую паузу в разговоре, столь неприятном для него, но не замедлился даже на мгновение. — Простите, это как-то бестактно с моей стороны…
— Если вы про энциклопедию «Орен и его созданные расы», то эта ширпотребная книженция — плод фантазии озабоченных авторов, а не научный труд, — не оборачиваясь, слегка рассерженно заявил монстр. — Мы пришли. Подождите немного, расшторю окна, а то там довольно мрачно.
Эш отворил дверь и скрылся в полумраке, шелестя мантией, уже через секунду в комнату радостно ворвался дневной свет, так что Лиа без труда смогла рассмотреть вполне скромное, но чистое убранство. У прислуги в ее доме были точно такие же аккуратные каморки с простенькими шкафчиками и односпальной монастырской кроватью, хотя нет, их комнаты все же чуть больше и чуть богаче, чем предлагал ее наниматель. Прекрасно, эти «хоромы» намного лучше подвала, которого малышка опасалась. Здесь, по крайней мере, все достойно и очень тепло.
Не теряя времени, наследница Арзеви запорхнула внутрь взбудораженной пташкой обживать новый угол. Уже потом, после того как сумка с вещами небрежно плюхнулась на застеленную кровать, а она более-менее осмотрелась, настало время важных решений и судьбоносных подписей.
— Я в любом случае согласна. Я знаю — будет больно и что я могу умереть даже. Вы не думайте, я все взвесила! И я принимаю это… — протараторила Лиа.
— Они умирали от обезвоживания и истощения, — Эштен говорил тихо, холодно, не оборачиваясь.
Он стоял у окна, оперевшись ладонями на подоконник, и разглядывал сквозь слепящее солнце и резь в глазах яркую радугу, раскрасившую небосвод после безумной грозы, огромные зеркальные лужи на мостовой и кусочек своего сада прямо под окнами.
— Как это? Не понимаю…
— У нас… у тех видов, у которых нет женщин, стали возникать разные особенности, помогающие выжить. У всех по-разному. У арига, например, срок беременности ничтожно мал. Всего две недели, но большую часть этого времени женщины проводили во сне. А в крохотные моменты бодрствования были невероятно слабы, их нужно кормить и поить весь этот период. Таким образом, они не могли сбежать из логова или избавиться от икринок.
— Их не кормили и не поили, да? Поэтому они…
— Да, — уронил голову. — Дикие арига — почти животные, они только инстинктами и руководствуются. Дефектными инстинктами, подстать их уродливым телам. Есть. Пить. Размножаться. А вот инстинкта «кормить и заботиться о матерях своих детей» у них нет.
— Звучит ужасно…
— Это ужаснее, чем вы можете себе представить, Лианейн, — едва разборчиво, а через
