— У вас продумано все до мелочей. Кто консультировал?
— Наталья Михайловна — главврач. Бывшая, — тут же исправился Савицкий.
Правое крыло второго этажа напоминало гостиницу. Так же вдоль коридора располагались добротные деревянные двери с табличками номеров. И только знакомые надписи «ординаторская», «процедурная» и «массажный кабинет» говорили, что это лечебное учреждение.
Холл поразил ее воображение. Дизайнеру удалось создать иллюзию дендропарка, столь умело были расставлены кадки и цветочные горшки. Может, от этого пост медсестры, расположенный в углу, смотрелся как-то несерьезно, словно игрушечный. Дежурная, завидев нежданных гостей, оторвалась от компьютера и, как показалось Саше, стушевалась. Иван Андреевич кивнул на приветствие и направился дальше.
«Точно раскладывала пасьянс, — отметила Саша. — Да и что делать в такой тишине? Запросто можно уснуть от безделья».
На стене висел, как в кинотеатре, огромный экран. Кресла стояли полукругом. Саша представила, как вечерами здесь собираются пациенты. В конце коридора Иван Андреевич открыл дверь, и Сашу окутал холодный воздух. Открытая терраса смотрела на темный лес.
— Представляешь: все в зелени и соловьи поют. В предместье этого давно и в помине нет. Прислушайся, какая тишина.
В голосе Савицкого сквозила плохо скрываемая грусть. Он знал, что скоро уже ничего не увидит и, повинуясь внутренней спешке, прекратил экскурсию по центру.
— Сколько сейчас пациентов на этом этаже?
— Точно не скажу. Весь этаж отдан фонду, а их пациентами занимается лично главврач. Сейчас познакомишься с ней. Какая-то у них там специальная программа. Елена тебе расскажет. Я ничего в этом не понимаю.
Первый этаж оказался зеркальным близнецом второго, только стена холла была полностью из стекла, и от этого казалось, что снег лежит прямо на паркете. Рабочая обстановка здесь тоже ощущалась слабо. Из приоткрытой палаты доносилась еле слышная музыка. Нянечка в кресле-каталке везла мужчину в массажный кабинет, мимо которого они только что прошли. Немногочисленные пациенты готовились к обеду и дневному отдыху. И только от мысли, что она сейчас познакомится с женой отца, Саша напряглась.
Кабинет главврача находился в левом крыле первого этажа, между процедурным кабинетом и залом механотерапии. Иван Андреевич для приличия коротко постучал и, не дожидаясь разрешения войти, открыл дверь, пропуская вперед Сашу. Тут же им навстречу из-за стола поднялась женщина. По выражению ее лица Саша отметила, что главврач уже предупреждена о приезде работодателя.
— Знакомьтесь, Елена Евгеньевна Куриленко, хозяйка центра, а это обещанный врач-невропатолог, — Иван Андреевич повторил слово в слово придуманную легенду о друге и его дочери. — Александра Андреева, прошу любить и жаловать. В кадрах все согласовано. Завтра может приступать к работе, а сегодня, Елена Евгеньевна, введите Александру в курс вашей работы. Я к завхозу.
— Иван Андреевич, вы располагайтесь здесь, а завхоза я сейчас вызову, — суетливо предложила Куриленко. — А сама тем временем покажу доктору наш центр.
— Завхоза я сам найду, — Иван Андреевич направился к двери. — Центр я уже показал, так что спокойно общайтесь.
Елена Евгеньевна, ухоженная женщина со стильной стрижкой, в яркой, экстравагантной одежде, несмотря на шесть десятков лет, выглядела довольно моложаво. Судя по тому, как она опустилась в кресло и тут же погасила улыбку, визит Савицкого был ей неприятен. Эту неприязнь и едва уловимый страх Саша почувствовала во взгляде Елены Евгеньевны сразу, как только тот закрыл за собой дверь. Главврач была явно чем-то напугана. Саша внимательно посмотрела поверх головы Елены Евгеньевны — серое облако страха окутывало женщину. Поймав взгляд Александры, Елена Евгеньевна невольно посмотрела в окно и, не найдя ничего, что могло заинтересовать приезжую, бегло озвучила цели и задачи центра. Поинтересовалась, где Саша занималась раньше реабилитацией больных, да и то, чисто формально. Затем напомнила о правилах работы в центре, из которых следовало, что главное — не опаздывать на работу.
— Трудовая книжка у вас с собой?
— Нет. Оставила в отделе кадров. С собой только паспорт.
Заранее заготовленные фразы в кабинете главврача прозвучали неуверенно. Саша почувствовала себя провинившейся школьницей. Говорила она правду, только правда была с натяжкой. Саша достала из сумки паспорт и теперь не знала, что с ним делать: положить на стол Елене или обратно в сумку.
Паспорт главврача не интересовал. Раз Савицкий сам соизволил привезти девицу в центр, значит, будет она здесь работать и точка. Надо у Людмилы спросить, что это за протеже Савицкого. Еще она собиралась оговорить зарплату, как дверь открылась и в кабинет зашла Людмила.
То, что это жена Ивана Андреевича, Саша не сомневалась ни минуты. Именно такой она и представляла жену отца. Людмила была красивая. Даже без украшений и макияжа. Лицо выглядело свежим и отдохнувшим. Черные от природы волосы спадали на плечи. Но больше всего Сашу поразили руки: длинные музыкальные пальцы с коротко остриженными ногтями, покрытые светлым лаком, украшенные только обручальным кольцом, смотрелись как ваяние древнего мастера. Савицкую она, несомненно, уже где-то видела. Голова стала вдруг тяжелой, думать о Людмиле стало физически больно.
Людмила Савицкая безразлично скользнула взглядом по Саше и, узнав, что Иван Андреевич вышел во двор, направилась на поиски мужа.
О немногочисленных пациентах первого этажа Елена Евгеньевна рассказала кратко и неохотно. О втором этаже даже не вспомнила, хотя пациенты там были и оздоравливались они, как успел сообщить Савицкий, по какой-то особой программе. Саша ничего спрашивать не стала. От ощущения присутствия смерти в здании реабилитационного центра ей было не до вопросов. Голова разболелась так, что каждое слово, сказанное Еленой, эхом отдавалось у нее в голове. Легче ей стало только, когда машина Савицкого покинула территорию центра.
— Как вы нашли эту Елену Евгеньевну?
— Не понравилась?
— Сложно сказать. Я ведь ничего о ней не знаю: ни как о руководителе, ни как о враче.
— Людмила положительно о ней отзывается, пациенты не жалуются. А порекомендовал мне ее, как опытного организатора, Задонский. Претензий к Куриленко у меня тоже нет.
«Надо было спросить у Елены, были ли случаи смерти в центре? И опять забыл. Памяти совсем нет», — безразлично подумал Савицкий.
— Как тебе центр? Понравился?
— Очень.
— Ты еще не передумала выходить
