— Выходит, эта дамочка и правда сбежала, — задумчиво проговорил он, обращаясь к портрету Анны Болейн, оставшемуся здесь ещё от прошлого владельца.
Вторая жена Генриха VIII не вписывалась в интерьер, но Винсент так и не снял портрет — сначала было не до того, а потом просто привык к задумчивому взгляду карих глаз, смотрящих прямо в лицо, в каком бы углу комнаты он ни находился. Удивительно, но это не напрягало: женщина на холсте глядела с хитрецой, но явно без злого умысла, скорее, ей было просто любопытно. Интересно, кто позировал Доусону, имя которого значилось в нижнем правом углу?
— Хотя, почему это “сбежала”? — продолжал рассуждать Винсент, — ей же не пятнадцать лет.
Тёзка его новой гостьи, судя по лицу, разделяла эту точку зрения.
— Мистер Чейз?
МакГрегор беспрестанно роптал на возраст и плохой слух, умудряясь при этом быть в курсе всего и вся. Услышав, что начальник закончил разговор, юркий старик опять заглянул в кабинет:
— Приходил ваш привратник с посланием от экономки. Миссис Дафф отправилась в Райдхайм.
— Час от часу не легче, — вздохнул Винсент. — Вот не сидится же ей на месте! Почему нельзя было дождаться меня и обсудить этот вопрос, как делают все благоразумные люди?
— Возможно, она просто очень похожа на вас, мистер Чейз, — загадочно предположил МакГрегор.
— Что? — переспросил Винсент.
— Что? — лицо старика приобрело самое невинное выражение. — Ладно, мистер Чейз, пойду на своё место, в книжный магазин. Сегодня ещё столько дел, столько дел… — забормотал он себе под нос.
“Вот старый прохиндей”, беззлобно размышлял Винсент, наблюдая за стариком через окно.
— Ну, что ж, — он снова обратился к венценосной соседке на холсте, — будем надеяться, она не сломает себе шею.
“Боже, до чего я докатился? Разговариваю с портретом… “
***
На неё дохнуло смесью пыли, затхлости и старых вещей. Анна закашлялась, а Вераса сердито чихнула.
В огромном холле царил полумрак, грязные стёкла вяло пропускали свет, отчего казалось, что в воздухе курится лёгкая дымка. В окружении обитых тёмным деревом стен Анна почувствовала себя маленькой и беспомощной, но вместе с тем её охватил благоговейный трепет — мрачное великолепие, ещё не полностью утраченное, смотрело на неё из каждого угла. Потолок тянулся ввысь и на уровне третьего этажа венчался мутным стеклянным куполом; слева уводила на второй этаж широкая лестница, переходящая в галерею с балюстрадой.
Анна вспомнила, как в письме Винсент говорил о том, что лучшая из спален на втором этаже почти готова.
— Идём, осмотрим королевские покои, — она позвала за собой Верасу.
В этот момент за их спинами с оглушительным грохотом захлопнулась дверь.
— Чёрт! — Анна несколько раз повернула бронзовую ручку, но та не поддалась. — Ладно, с этим разберёмся позже.
Она не могла сказать, что испытывает страх — скорее, щекочущее нервы любопытство и прилив вдохновения — обстановка была как раз в духе её новой книги.
Старое дерево натужно скрипело под её ногами, как дряхлый старик, ворчащий на всё, что нарушает его привычный ритм жизни. Ступени и перила покрывал толстый слой пыли, и Анна уже успела испачкать пальцы. Справа раздался тихий шорох и, повернувшись на звук, она увидела бьющуюся в серой паутине бабочку. Насекомое отчаянно хлопало крылышками в бессильной попытке выбраться, но липкие сети лишь сильнее обволакивали хрупкое тельце. Когда Анна, бережно освободив пленницу, положила её на ладонь, бабочка, в последний раз дёрнула поблёкшими крыльями и затихла навеки.
Изъеденный временем ковер в галерее заглушал шаги, но в звенящей тишине всё равно казался неестественно громким. И хотя банки с краской и прочие инструменты напоминали о недавнем присутствии здесь людей, запустение всё равно брало верх. Время в доме точно застыло.
…Анна успела осмотреть две комнаты, и теперь стояла у порога третьей. Изящные, с причудливым узором и золочеными ручками в виде тонких дамских пальчиков, они ясно давали понять, что обладательницей их являлась женщина. Помедлив пару секунд, Анна тихонько толкнула дверь.
Огромная комната с арочными окнами по размерам не уступала гостиной в её лондонском доме. Анна увидела огромную кровать с задернутым бархатным пологом, трюмо с зеркалом в раме из красного дерева, гардероб… В первые секунды она даже не поняла, что удивило ее, но потом сообразила – здесь не пахло затхлостью, и почудилось даже что она чувствует тонкий, едва уловимый аромат лавандовой воды. Новые окна впускали солнечный свет, и не было никаких следов пыли и грязи. Значит, это и есть та самая спальня.
Анна огляделась. Что ж, более чем хорошо.
— Вераса!
Она только сейчас увидела, что собаки не было рядом.
— Вераса!
Внизу послышался отдалённый шум, и Анна побежала на первый этаж. В холле она остановилась, прислушалась и поняла, что звук доносится из небольшой комнаты, предназначавшейся для хранения домашней утвари.
— Вот ты где, проказница.
Вераса будто и не слышала. Ощетинившись, не моргая, смотрела на облезлый, встроенный в стену гардероб, и утробно рычала.
— Что с тобой, девочка? — она успокаивающе погладила собаку, но та не двинулась с места и лишь сильнее напряглась.
Не без труда раздвинув перекошенные от влажности створки, Анна нахмурилась. Внутри была заколоченная крест-накрест дверь.
— Кажется, ты нашла потайной ход, Вераса.
Анна посмотрела на забитую дверь. Доски наполовину сгнили, а гвозди заржавели. Приглядевшись, она увидела болтающийся обрывок старой цепи.
— Крысу учуяла? — Анна усмехнулась, но вышло немного нервно.
Она подошла к двери и, прислонив ухо, прислушалась. Ничего. Вераса за её спиной продолжала глухо рычать, но близко не подбиралась. Анна присела на корточки и заглянула в зияющую чернотой замочную скважину. Ничего не увидев, она прижалась сильнее. Взгляд выхватил из темноты смутные очертания неровных каменных стен и что-то напоминающее лестницу. “Подвал, наверное. Странно только, что в таком месте. Хотя, гардероб, возможно, установили позже”. Из скважины тянулся запах чего-то гнилого, и Анна брезгливо поморщилась.
Взламывать дверь в одиночку она не собиралась, и решила, что завтра же поручит это рабочим — новая хозяйка должна иметь доступ к каждому углу в доме.
Анна уже собиралась встать, когда над головой её нависла чёрная тень. Вскрикнув, она едва не упала, в последний момент ухватившись за ручку двери.
— Господи Боже! Хотите, чтобы я заработала сердечный приступ? — пробормотала она, держась за протянутую руку Винсента и поднялась на ноги.
— Значит, до завтра вы потерпеть не могли? — проигнорировав её вопрос, хмуро поинтересовался он.
— Это мой дом, — гордо ответила Анна.
Она наспех отряхнула подол и заправила за ухо выбившуюся из косы прядь.
— И я
