— Вы-то хоть от меня не сбежите? — спросила она у оставшихся.
— Ни за что, — без тени сомнения ответила миссис Керджесс, — мы многим обязаны вам, миссис Дафф. Вся деревня знает, что наша гостиница и паб переживают не лучшие времена. Да и негоже это бросать в беде хорошего человека.
— А мне и идти-то некуда! — неизвестно чему радуясь, признался Бартон, — жена удрала с любовником в Шотландию, прихватив нашего пса, а дом ещё в январе банк заграбастал. То-то мой брат обрадовался, когда я от него съехал!
— Спасибо вам, — с несвойственной ей сентиментальностью сказала Анна, оглядев присутствующих. — Вам всем.
Через час она была уже готова. Аккуратная причёска, немного косметики, светлое платье и шляпка с цветами — и вот она уже похожа на человека. “Чем хуже у тебя идут дела, тем лучше ты должна быть одета”, говорила ей мама, и Анна не могла не с этим не согласиться.
— Ехать около часа, — предупредил Винсент, открывая дверцу пассажирского сиденья. — Его взгляд задержался на её фигуре, но через пару секунд он резко отвёл глаза. — Телефона у Генри нет, так что будем надеяться, что он окажется дома.
========== Глава 13 ==========
Дом Генри Толедо стоял на окраине — небольшой двухэтажный особняк из серого камня и прилегающий к нему участок, огороженный приземистым забором не выше четырёх футов. На калитке гостей встречала видавшая виды табличка “Генри Толедо. Медиум”.
Винсент открыл щеколду и пропустил Анну вперёд.
— Похоже, его услуги не пользуются большим спросом, — заметила она, разглядывая явно нуждающийся в ремонте дом и заросший сорной травой палисадник.
— Он чаще заглядывает в бутылку виски, чем в стеклянный шар, — усмехнулся Винсент, — но это единственный экстрасенс, которого я знаю.
Если Анна и до этого сомневалась в целесообразности их визита, то после слов Чейза окончательно уверилась в его бесполезности. Но раз уже они здесь — стоит, как минимум взглянуть на этого Генри, к тому же других вариантов у неё не было.
На стрехе крыльца покачивались в такт ветерку блестящие металлические палочки, и, ударяясь друг о друга, издавали мелодичный звон, похожий на колокольчик. На колченогой скамейке дремал пыльный рыжий кот с откусанным ухом — услышав шаги, он открыл глаза, потянулся и лениво мяукнул.
Винсент постучал. С минуту за дверью не доносилось ни звука, и Анна с облегчением подумала, что дома никого, но миг спустя в глубине раздались тяжёлые шаги. Щёлкнул замок, и сквозь узкую щель наружу выглянуло смуглое, заросшее щетиной лицо.
— Доброе утро, Генри, — улыбнулся Винсент, — помнишь меня?
Мужчина прищурился, окинул того с ног до головы и, наконец, неуверенно предположил:
— Чейз?
— Он самый, — подтвердил Винсент, — как поживаешь?
— Так себе, — ответил Генри, открывая дверь и выходя на крыльцо. Он только сейчас заметил присутствие Анны и, соблюдая приличия, кое-как поправил торчащие в разные стороны смоляные кудри, — доброе утро, мэм! Генри Толедо.
— Доброе утро, — представилась она, разглядывая ещё не старое, но уже расчерченное морщинами лицо. — Анна Дафф. Очень рада знакомству.
С левой стороны его шевелюры белела седая прядь, и на фоне иссиня-чёрных волос казалась особенно яркой. Правую бровь рассекал надвое шрам, тянувшийся ото лба до щеки. Карие глаза — живые, блестящие, смотрели заинтересовано, но с долей настороженности. Судя по всему, посетители к мистеру Толедо заглядывали нечасто.
— Чем обязан визиту?
— Хотим узнать твое мнение по кое-какому вопросу и получить помощь, — Винсент обворожительно улыбнулся, — если, конечно, у тебя найдётся свободное время.
Генри заметно оживился и отошёл, пропуская их в дом. Внутри оказалось на удивление уютно. Несмотря на пыль и некоторый беспорядок, жилище было обставлено со вкусом. Когда-то владелец его, без сомнения, жил в достатке, но сейчас отчаянно нуждался в деньгах — мебель и домашняя утварь были отличного качества, но куплены не меньше десяти лет назад; это же касалось и интерьера — некогда роскошные обои местами истерлись и отошли, бархатные шторы попортила моль, а напольные часы в гостиной и вовсе остановились.
— Присаживайтесь, — Генри указал на старый диван, и занял место в кресле напротив.
На пыльном журнальном столике красовалась початая бутылка скотча и мутный стакан. В бронзовой пепельнице возвышалась гора старых окурков.
— Чай? Кофе? Виски?
— Лучше просто воды, — попросила Анна.
Генри кивнул и ушёл на кухню, а через пару минут вернулся и протянул ей на удивление чистый и блестящий стакан со свежей водой и долькой лимона.
— А я, пожалуй, по старинке, — зажав в зубах сигарету, он плеснул себе виски.
Зыркнул мимоходом на кучу окурков и, недолго думая, вытряхнул содержимое пепельницы в горшок с засохшей геранью. С наслаждением закурил и, положив локти на колени, наклонился вперёд.
— Итак… — Генри выпустил струйку дыма и закашлялся, — что привело вас ко мне?
Следовало отдать ему должное — любитель виски ни разу не перебил её, слушал внимательно, щурился и глубоко затягивался крепкой сигаретой. За время рассказа он успел выкурить три штуки.
— Я не знаю, что мне делать, — тихо сказала Анна, закончив рассказ, — но мне страшно, мистер Толедо.
— Это не удивительно, — Генри снисходительно улыбнулся и отхлебнул виски, — хотя, мёртвые в большинстве своём, довольно безобидны.
— Я бы не сказала, что та тварь в моей спальне выглядела безобидной, — хмыкнула Анна.
—Духи никогда не приходят просто так, чаще всего их удерживают сильные чувства, которые они испытывали при жизни, или же… в момент своей смерти: любовь, ненависть, боль, злоба или незавершенное дело — перечислял медиум, — существуют два мира: наш мир, и мир теней. Их разделяет незримая грань, — он выставил ладонь ребром, объясняя, — зеркальное стекло, если хотите. Мы не можем их видеть, они нас — да. Но когда душа переходит эту грань, дверь назад закрывается. Это стена. Очень прочный энергетический барьер. И чтобы душа могла проявиться в нашем мире, нужна огромная сила, колоссальные затраты энергии, — Генри бурно жестикулировал, — и это очень, очень трудно, — он замолчал и посмотрел ей в глаза, — зачем столько усилий, если вам нечего сказать?..
— Мне нужно приехать на место, чтобы я мог
