У тюрем были средства защиты. Наступающие силы точно знали, чем они располагают. У сторонников заключенных появились кое-какие идеи. Когда механоиды со стенобитными орудиями выходили на свои позиции перед каждыми воротами, собственные тюремные слепящие лазеры для борьбы с камерами ударили мощными лучами света широкого спектра прямо по датчикам механоидов. Те были защищены от этого, но не полностью, что замедлило их движение, и, кроме того, механоидам теперь пришлось полагаться на ультразвуковые датчики. Защитники включили ультразвуковое противопехотное оружие, которое было снято с тюремных блоков и установлено на внешних стенах. Это еще больше замедлило ход механоидов. Защитники включили водяную пушку.
При обычных обстоятельствах водяные струи никак не могли повлиять на механоидов, обладавших превосходными гиросистемами. В одно мгновение они могли принять стойку с тремя точками контакта, что гарантировало полную стабильность. Однако механоиды шли в связке по двое, неся тяжелый таран. Струи ударили по ним под разными углами, поэтому корректирующая балансировка переднего громилы приводила к большей расбалансировке заднего и наоборот. Канониры водяных пушек задали такой ритм, который все больше выводил механоидов из равновесия. В течение нескольких минут две пары механоидов уже растянулись на земле. Третья пара неустойчиво отступала назад.
Гретил услышала одобрительные выкрики, увидела, как в чатах множатся смайлики и восклицательные знаки. Она понимала, что пока это лишь разведка боем. У нападающих было огромное физическое и количественное превосходство. Вневедомственные полицейские спрятались за своими защитными щитами, и сразу же воздух прорезали многочисленные выстрелы из гранатометов, которые вывели из строя все водяные пушки и объективы средств борьбы с камерами и датчиками. Они этого ждали, но все равно всем стало страшно, даже когда каналы наполнились отчетами о повреждениях, где оценивались общие расходы по недвижимости «ТрансКанады», а также отслеживалось падение стоимости акций компании, а аналитики дефолтного мира уже меняли ставки на то, с чем останется «ТрансКанада» в конце этого дня: с приемлемой для применения собственностью или дымящимися развалинами.
Ее телефон снова зазвонил.
– Алло.
Небольшая задержка, затем послышался голос Джейкоба Редуотера. Звук был несколько искажен и сжат.
– Я хочу поговорить со своей дочерью.
– Вы уже несколько раз продемонстрировали ей свои намерения.
Последовала долгая пауза.
– Ее мать умерла в прошлом году.
– Примите мои соболезнования.
– Мне никак не удавалось сообщить ей об этом.
– Я сделаю все возможное, чтобы ее уведомить.
Ребята в центре обработки данных подняли целый рой дронов, включая те, которые были спрятаны в лесах в тылу врага. Видео с дронов демонстрировало вражеские силы, дисциплинированные и неподвижные, готовые к следующей атаке. Поврежденных механоидов оттащили назад. Враг открыл огонь по дронам. Парни увели их в автоматические интенсивные маневры уклонения, наполовину разрядившие мощные аккумуляторы. Практически все пережили этот первый залп, хотя видео стало похожим на съемку езды на американских горках, от которого начинала кружиться голова. Ребята не позволили им разлететься в случайном порядке. Каждый сел на хвост дронам врага, предназначенным для наблюдения. Когда наземные силы сделали залп из высокоинтенсивного радиочастотного оружия, которое сжигало внутренности дронов и сбивало их с неба, они при этом сбили и свои собственные летательные аппараты.
– Отлично! – крикнула Гретил через плечо ребятам, которые и не нуждались в похвале, бурно радуясь своей победе. Тем временем краткие полеты дронов позволили очистить 75 процентов незавершенных сетевых заданий, что значительно сняло перегрузку с оставшегося оптоволоконного канала.
– Ваше количество дронов ограничено, – сказал Джейкоб Редуотер.
– Мы можем пополнить запасы.
– Да. Мы не сможем взять вас силой.
Включились внешние динамики. Раздался голос:
– Горди, это Трейси. Твоя сестра Трейси, Горди. Я знаю, мы не общались с тех пор, как я стала ушельцем, но я хочу сказать, что люблю тебя. Я в безопасности, и у меня все хорошо. Я думаю о тебе каждый день. У тебя теперь есть племянница, мы назвали ее Евой, в честь мамы. Наша жизнь здесь лучше, чем я когда-либо могла себе представить. Люди хорошо относятся друг к другу, Горди, так же, как когда мы с тобой были детьми. Я доверяю своим соседям. Они приглядывают за мной. Я приглядываю за ними. Мы не террористы, Горди. Мы – люди, не нужные дефолтному миру. Мы нашли свое место в этой жизни. Горди, тебе не нужно этого делать. Можно прожить жизнь по-другому. Я люблю тебя, Горди, – раздался голос плачущего младенца. – Это Ева, Горди. Она тоже тебя любит. Она хочет познакомиться со своим дядей.
Видеопотоки переключились на одного из полицейских, стоявшего в первых рядах, мужчину, у которого тряслись плечи. Должно быть, это был Горди. Толпа их сторонников идентифицировала его по анализу походки, собрала на него материалы, проанализировала его социальный профиль, нашла соответствие в ушельском городе штата Вайоминг, вытащила Трейси из постели и записала сообщение.
Повисло долгое молчание. Опытный полицейский рядом с Горди положил руку на его плечо. Горди яростно стряхнул ее с себя.
Неловкая пауза продолжалась. Затем Горди сбросил свои тактические перчатки прямо в дорожную пыль. Его дрожащие пальцы безрезультатно пытались открыть щиток шлема. Наконец, ему это удалось. Его лицо казалось нечетким движущимся пятном, коричневым с проблесками белого, поставленными корректирующими алгоритмами камеры в тех местах, где должны были быть его зубы и глаза. Он снял свой шлем, бросил оружие к ногам.
Полицейские смотрели на него, и по языку их телодвижений можно было понять, что челюсти за лицевыми щитками отвалились от изумления. Горди пошел, двигаясь перпендикулярно тюрьмам и строю полицейских, по шоссе 15 в сторону Оттавы, в сторону молочных ферм и лесистых долин восточного Онтарио.
Он уходил, становился ушельцем.
Это молчание было каким-то святым, церковным молчанием. Это было чудом, обращением на поле боя.
– Эй, родственничек! – голос был пропущен через усилители, стоящими за полицейскими, он был достаточно громким, чтобы от него задрожали стекла. – Вернись на место, родственничек! – Это был командный голос, от которого все внутри сжималось. Плечи Горди напряглись. Он продолжал идти, сбрасывая с себя различные детали своего защитного обмундирования, последним на дорогу упала пуленепробиваемая куртка. Он уходил. Его голова была высоко поднята, однако плечи тряслись, словно от рыданий.
Один из полицейских в первом ряду поднял оружие с дулом, как у пушки, предназначенное для излучения ультразвуковых импульсов, расслаблявших кишечник, они звали его пролапсайзер
