– Ты это сделаешь для меня?
– Ну, ничего не могу обещать. Книги на немецком – большая редкость, даже в Страсбурге, городе книгопечатания.
Но два дня спустя он принес домой не книгу, а пяльцы, нитки и коробочку с иголками. Пяльцы были сделаны из блестящей слоновой кости, а нитки радовали глаз сочными красками.
– Какая красота… – сказала я. – Но я совсем не умею вышивать.
– Тем лучше. Учиться чему-то новому всегда интересно. Марга покажет тебе, как это делать. Она не только хорошо ведет хозяйство, но и искусная рукодельница.
Я не хотела показаться неблагодарной, и потому в ближайшие дни и недели стала учиться у Марги искусству вышивания – когда та соизволяла уделить мне время. К сожалению, отношения со старой служанкой у меня не складывались. Марга была ворчливой и суровой женщиной, чей мрачный нрав запечатлелся на ее лице глубокими морщинами. Кухарка рассказала мне, что она много лет проработала в доме Симона и застала еще его первую жену. Меня, молодую девушку, Марга просто не воспринимала всерьез.
«Если вы при каждом стежке будете так дергать нитки, ничего у вас не выйдет», – все время ворчала она. Или корила меня: «Да у вас же руки вспотели, так можно эти чудесные краски испортить. Неужели вы не понимаете, сколько денег господин отдал за эти нитки?!» А ведь руки у меня потели только потому, что вышивка не доставляла мне ни малейшего удовольствия, да и постоянные упреки Марги были мне неприятны.
«Спасибо тебе за твою помощь, Марга, – сказала я ей через какое-то время. – Но я думаю, что в дальнейшем буду вышивать сама».
«Как скажете», – отрезала она.
После этого мне хотя бы стало спокойнее на душе. Я сидела в комнате с эркерным окном и куда больше смотрела на переулок, чем на пяльцы.
Наверное, я бы постепенно впала в меланхолию, как моя мать, если бы не Клер. Пухленькая веселая кухарка мне сразу понравилась, хотя вначале я мало с ней общалась, потому что в основном ее дни проходили в кухне и на рынке, где она покупала продукты. Мы сблизились в день Михаила-архангела[144], когда Симон поехал в Базель и я решила пообедать в кухне со слугами.
– Господину это не понравится! – сразу возмутилась Марга, когда я вошла в кухню и сообщила слугам о своем намерении.
Но Клер сразу подхватила меня под руку и усадила во главе стола.
– Господин в разъездах, как он мог бы возражать? Обедать одной в комнате – да тут и самая вкусная еда в горло не полезет!
Клер напоминала мне Эльзбет, и не только внешне, но и по характеру, по крайней мере в ее юные годы. Она много и с удовольствием смеялась, в том числе и над собственными промахами. В целом она легко относилась к жизни. Кухарка была лет на десять старше меня, но до сих пор не вышла замуж и, разумеется, детей у нее не было.
– Зачем мне муж, если в кухне у Зайденштикера я сама себе госпожа? – говаривала она.
При этом у нее даже был жених, Йоргелин, подмастерье у шорника, надеявшийся вскоре получить звание мастера. Йоргелин добивался руки Клер много лет, но она и слышать не хотела о замужестве.
Однажды я спросила ее, не хотела ли бы она завести собственных детей.
– У моей сестры чудные детишки, и я время от времени присматриваю за ними. Но свои дети… все равно рано или поздно они покидают отчий дом.
После того как Симон вернулся из Базеля, я поделилась с ним своим желанием в дальнейшем постоянно обедать в кухне.
Впервые за все время наших отношений он напустился на меня:
– Ты в своем уме? Хозяйка дома будет сидеть в кухне со слугами?
– Но тебя ведь все равно днем никогда дома не бывает.
– Одно с другим вообще никак не связано. В конце концов, очень важно соблюдать границы между сословиями. Нет, я такого не позволю.
Но на этот раз я не собиралась сдаваться.
– Я больше не хочу обедать одна в гостиной, за этим длинным и пустым столом. Посмотри на это с другой стороны: обедая со слугами, я могла бы обсудить с ними ведение хозяйства. Видишь ли, в твое отсутствие Марга ведет себя так, будто это она тут хозяйка дома. Я считаю, это нужно прекратить.
Так я нашла подходящее обоснование, а может быть, Зайденштикер уступил из-за угрызений совести оттого, что так часто оставлял меня одну. Как бы то ни было, он задумался, а потом неохотно кивнул:
– Ну, хорошо. Когда меня нет дома, можешь обедать в кухне, раз уж тебе так хочется. Главное, чтобы об этом не узнали в городе.
Так совместные трапезы с Клер, Маргой и двумя слугами стали лучшим временем моего дня, и когда Симон успевал прийти домой к обеду, я даже немного сожалела об этом.
Уже вскоре мы с Клер подружились, насколько вообще возможна дружба между хозяйкой дома и служанкой. От нее я хотя бы что-то узнала о Симоне, который мне и словечком не обмолвился о себе или своей семье. Его предки были вышивальщиками по шелку, обслуживали епископский двор в Страсбурге и славились своими параментами[145] и балдахинами. Но отец Симона прервал эту семейную традицию, пойдя по стопам своего отчима, который торговал тканями. У этого отчима не было собственных детей, и его дело унаследовала семья Зайденштикера. Впоследствии Симон с большой гордостью и честолюбием принял отцовское наследство, расширил торговлю тканями и на другие страны, а затем основал собственное торговое предприятие. Еще в юном возрасте он женился на своей ровеснице, дочери купца Аполлонии, но долгие годы детей у них не было, пока Аполлония наконец-то не родила Симону наследника.
Клер застала первую жену Симона на смертном одре – несчастной была уготована мучительная смерть от холеры. По словам Марги и других слуг, при жизни Аполлония была настоящей бой-бабой, мужеподобной и решительной, и даже мужем-купцом помыкала. Она умерла двенадцать лет назад, малышу Дитриху тогда едва исполнилось восемь.
– Ребенка воспитывала в основном Марга, – как-то рассказала мне Клер, когда я пришла в кухню до обеда, чтобы помочь ей порезать овощи. – Мне было жаль парнишку, очень уж строго она с ним обходилась. И отец вечно был недоволен Дитрихом. Дело в том, что парня ну никак нельзя назвать прирожденным купцом. Он с детства был молчуном, да и счет ему никогда не давался.
– И несмотря на это Симон отправил его в далекую Геную в обучение? – опешила я.
– Именно поэтому и отправил. Чтобы Дитрих чему-то научился и мир посмотрел. Но одно вам точно могу сказать,
