– Я не могла к ней прикоснуться, – сказала она, продолжая дрожать. – И не могу.
– Она попалась! – воскликнул Дарр Дубраули. – Не может выбраться из этого… из этого…
– Наперстка, – подсказала Лисья Шапка, потому что это он и был: в будущем Дарр увидит их великое множество и даже некоторые украдет. Наперсток.
Похоже, они сделали то, ради чего пришли. Верно? То и дело Лисья Шапка поднимала глаза на Дарра, а он то и дело смотрел на нее. Ее руки лежали на буковом корне, но она так и не взяла наперсток.
– Я так устала, – сказала она. – Так устала.
Дарр Дубраули почувствовал движение – где-то далеко, так далеко, что, наверное, даже нигде, но движение, словно кто-то или даже несколько существ вдруг проснулись.
– Так устала, – повторила Лисья Шапка. Она отодвинулась от Бука и села, а затем сгорбилась, уперлась ладонями в землю.
– Нет! – закричал Дарр Дубраули. – Не смей!
– Совсем чуть-чуть, – пробормотала она. – Дело сделано.
Дарр Дубраули хотел снова возразить, но увидел, что толку не будет. Очень медленно Лисья Шапка закуталась в плащ до подбородка, положила голову на руку и подтянула колени – как великан-курган, как все ее сородичи.
Спать? Вот прямо сейчас – уснуть? В буковом лесу и вправду было темно, словно Ворона этого мира в гневе раскинулась над всей землей. С неохотой Дарр сел на изгибе букового корня, там, где он поднимался к стволу, – ну хоть не на голой земле. Дарр не думал, что уснет, и, даже когда проснулся, не был уверен, что спал. Сколько он тут просидел? Опять пришел день – возможно, тот же самый день.
Что его разбудило?
Ты, услышал он. Вот что его разбудило: слово.
Он огляделся. Лисья Шапка спала. В буковом лесу по-прежнему ни души.
Эй, ты, повторил голос и добавил: Слушай.
С нарастающим ужасом Дарр Дубраули повернул голову туда, где стоял наперсток Лисьей Шапки. Ясно было: ничто заговорило.
Ворона, сказал голос изнутри наперстка. Слушай меня.
Дарр Дубраули и не мог не слушать. Его перья встали дыбом, уши открылись.
Унеси меня отсюда, сказал голос. Быстрей, пока она не проснулась.
Куда унести? – спросил Дарр Дубраули, пристально глядя на ничто сперва одним зорким глазом, а затем другим, разговаривая с ничем и изумляясь такому невозможному делу. Кто ты?
Ты знаешь, кто я. Я то, что ты обо мне думаешь.
Тогда ты принадлежишь ей.
Нет! Нет. Послушай. Я принадлежу тому, кто меня найдет, понимаешь? Тебе. Это ты меня нашел, а не она.
Ты мне не нужна, прошептал Дарр Дубраули, а может быть, и вовсе не издал ни звука, но почувствовал, что его услышали. Не нужна, ты ничего не можешь сделать для меня. Для моего рода.
Неправда, сказала Самая Драгоценная Вещь. Поверь мне. Ворона – моя мать. Ну, приемная мать. Она прожила тысячу лет.
На это Дарру было нечего ответить, он вообще мало что понял. Глупость какая-то – спорить с наперстком. Он посмотрел на спящую Лисью Шапку и подумал, что нужно бы ее разбудить.
Нет, не смей! – воскликнула Самая Драгоценная Вещь. Забери меня отсюда. Хватай и клади себе в сумку.
У меня нет сумки, сказал Дарр Дубраули.
Нет? Странно, должна же быть сумка.
Я не могу носить сумку. Я – Ворона.
Не важно! – перебила Самая Драгоценная Вещь. Бери меня и неси как можешь. Я пригожусь Воронам! Обещаю. Это твой шанс! Ты!
Не оставлявшее Дарра чувство, будто что-то пробуждается вдали, стало сильнее. Он подумал: А почему нет? А вдруг? Я ведь уже дал Воронам мясо Людей, вести о битвах, столько богатства! Это будет последний подарок, лучший дар. Его будут передавать от Вороны к Вороне, он сам не знал как, но весь его род этому обрадуется. Дарр Дубраули принесет им счастье: навеки.
Да! – поддержала Самая Драгоценная Вещь из наперстка. Правильно думаешь. Торопись! А то она проснется!
Вдруг сердце Дарра забилось, точно от любви или от смертельной опасности. Он подпрыгнул, схватил наперсток, почувствовал, как ничто крепко уцепилось за его клюв.
Теперь беги, приказала Самая Драгоценная Вещь, но Дарр не мог понять, куда лучше. Он повернул в ту сторону, которая казалась противоположной поклюву, и полетел. Наперсток в клюве и ничто в нем вдруг показались очень тяжелыми.
По пути, проговорила Самая Драгоценная Вещь, я расскажу тебе историю. Чтобы скоротать время.
Дарр Дубраули не мог возразить, потому что боялся открыть клюв, так что просто летел дальше.
Не всегда я была тем, чем стала ныне, сказала Самая Драгоценная Вещь. Некогда я была травой, растущей на дне моря. И долгие вечности там царил мир. Но потом туда явилось нечто невиданное прежде: белое, как рыбье брюхо, косоглазое, конечности во все стороны. А потом оно вырвало меня из вековечного ила своей уродливой лапой! Вообрази мое огорчение…
Дарр Дубраули хотел сказать ей, что ничего не знает о море, что никаких рассказов больше не хочет, но, разумеется, не мог открыть клюв. Вещь становилась все тяжелее. С каждым ударом крыльев ее вес тянул его к земле. Он пытался подняться выше, но крылья онемели и ослабли. Теперь он увидел, что впереди деревья стали другими, меньше, Буки сменились Березами. Наверняка это путь домой.
Так что в конце концов меня проглотила Змея, продолжала будто издалека Самая Драгоценная Вещь. Поэтому Змея живет вечно, а не Люди. Жалость какая.
Обманщица, подумал Дарр Дубраули: она ведь сказала, что Вороны живут вечно. Или это кто-то другой сказал? Он уже не мог лететь дальше, спустился и сел на землю.
Нет, нет! – закричала Самая Драгоценная Вещь. Дальше! Она идет!
Дарр Дубраули не понял – речь о Лисьей Шапке или о Вороне этого мира. Он выпустил вещь из клюва и стряхнул, когда она попыталась уцепиться за него.
Не могу, сказал он. Ты слишком тяжелая.
Тогда спрячь меня. Быстро спрячь. Там, где только ты сможешь меня найти.
В безветренном лесу вдруг зашумел ветер, подул ему в спину. Обернувшись, он увидел вдалеке Лисью Шапку; ветер трепал ее плащ, разметал волосы. Дарру показалось, что он рассмотрел ее лицо.
Что он наделал? Что?
Спрячь меня от нее! – сказала Самая Драгоценная Вещь. Она меня у тебя украдет.
Где?
Здесь, сказала вещь.
Дарр Дубраули сидел у подножия Березы; дерево пустило в землю странно выгнутый корень, под которым как раз можно было что-то спрятать, – Береза
