Правда, конкретно в этой пьесе борьбе Святых против демонов уделяли не так много внимания. Драматурга и режиссера гораздо больше волновали взаимоотношения четырех вполне конкретных Демоноборцев. Архонт, Йеля, Друзал и Кетот — высшие из высших, сильнейшие из сильнейших, а на сцене так же, как и простые смертные, страдали, мучились, теряли и обретали. В финале постановки троица будущих Святых выступила против Кетота. По замыслу тех, кто ставил пьесу, покровитель мистических искусств и тайных практик перед одной из решающих битв с демонами банально струсил и даже собрался переметнуться на сторону врага. Спасло ситуацию лишь вмешательство других Демоноборцев, которые вовремя распознали измену, скрутили предателя, а потом убедили его вернуться на праведный путь.
— Так здорово все начиналось и так плохо закончилось, — прокомментировал Малк, когда занавес опустился и зрители потихоньку потянулись из зала.
— Можно подумать, ты ждал другого! — фыркнула Хелавия. — Почитай Послание потомкам — там вообще ничего хорошо не заканчивается!
— Ну почему, своей цели Святые достигли. Власть Йорроха свергнута, человечество получило свободу. Обретение же личного счастья выбранный ими путь не предусматривал, — не согласился с подругой Малк.
— Тогда чем ты недоволен? — с прохладцей спросила Хелавия.
— А враньем. Кетот никого и никогда не предавал. Зато очень активно мешал Архонту в компании с Друзалом подмять под себя всю власть… Не из альтруизма, нет! Великие маги таким увлекаются редко. Скорее из желания заняться тем же самым… Но факт остается фактом, Кетот враждовал с некоторыми Святыми, дело доходило до драк. И вот теперь кое-кто переписывает историю первой войны с Пеклом, — довольно эмоционально ответил Малк.
— Это ты сейчас мне те сказочки, которыми тебя Реслан Ском пичкал, рассказал, да? — прошипела Хелавия. После инициации Малка любые намеки на личность его наставника все чаще выводили Хелавию из себя. — Ну так я советую тебе забыть про них, пока чего плохого не случилось. Напомнить, чем наставник наш закончил? По его стопам пойти хочешь?
— Не хочу. Но и равнодушно смотреть на то, как извращают нашу с тобой историю уж не знаю в угоду каким политическим веяниям, не буду! — сказал, как отрезал, Малк.
И прекратил на этом разговор. Собственно, Хелавия тоже не рвалась продолжать спор. Приятный для обоих выход в свет явно не получился.
Уже в вестибюле они увидели двух магов со спутницами, причем магов весьма далеко разнесенных друг от друга в табели о рангах. Один военный, в звании генерала и с знаками различия Младшего Магистра, другой — в форме студента Школы Трех Святых и с медальоном Ученика. В силу разницы в статусах им нечего было обсуждать, а раз они все-таки стояли и общались, то, значит, и связывали их далеко не формальные узы.
Внезапно Малк перехватил быстрый взгляд, который бросил в их сторону молодой собеседник Младшего Магистра. Взгляд цепкий, внимательный, его едва коснувшийся, зато к Хелавии прикипевший. И что особенно неприятно, подруга ответила на него чуть больше чем просто вежливым кивком.
— Кто это? — спросил Малк спокойно, однако глубоко внутри полыхая от злости.
— Так… старший ученик моего наставника в Школе, — как-то совсем неубедительно ответила Хелавия. — Ничего особенного. Считай, что просто друг.
Малк уже собрался съязвить на этот счет — только лишь бы сдержаться и не устроить скандал, как внезапно в их сторону посмотрела теперь уже спутница генерала. Эффектная голубоглазая блондинка в голубом же платье без рукавов и с открытой спиной сначала бросила в их сторону косой взгляд, а затем, почти не таясь, повернулась и несколько мгновений изучала Малка. Под конец же и вовсе послала ему очаровательную улыбку.
— А это кто? — уже далеко не столь спокойно спросила Хелавия.
Малк впервые оказался в ситуации, когда он не знал, что сказать. Ответить честно, что не знает? Но на фоне адресованной явно ему улыбки это будет выглядеть откровенным враньем. Что-то придумать? Так это еще хуже. Он не заправский лжец, чтобы постоянно лавировать между правдой и домыслом. Обязательно собьется и будет пойман за руку. Но тогда что?
И он не нашел ничего лучше, кроме как бездумно буркнуть:
— Ничего особенного. Считай, что просто друг.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ,
в которой выясняется, что беда не приходит одна
С Хелавией они начали скандалить еще на обратном пути, а дома уже продолжили. Подруга яростно доказывала, что «просто друга» в случае Малка даже сравнивать нельзя с «просто другом» в исполнении самой Хелавии. Хотя бы потому, что в настоящих Школах у настоящих наставников отношения между студентами сродни братским! И именно так следует трактовать их с тем Учеником обмен улыбками. А вот любезничанье Малка с «бесстыжей блондинкой в безвкусном платье» никаких оправданий не имело.
Малк тоже не отставал от подруги и высказал немало хорошего насчет чрезмерной нацеленности девушки на общение с молодыми родовитыми магами. Причем умом он понимал, что улыбка и обмен взглядами сами по себе ничего не значат, но ревность… ревность не давала покоя. А ведь он раньше был искренне убежден, что это темное и разрушительное чувство ему чуждо! И вдруг такой сюрприз. Неужели все дело в его пошатнувшейся уверенности в своих силах?! Йоррох, очень даже может быть… Вот только кто сказал, что осознание и принятие этого факта также означает и отсутствие реальных поводов для ревности?!
В общем, с Хелавией они действительно серьезно повздорили. Даже когда она пыталась надавить на него, требуя отказаться от мечты стать магом, даже тогда все происходило гораздо тише и спокойнее. Теперь же в каждом из них огнем полыхал огонь обиды, подогревающий эмоции, размывающий контроль и подсовывающий на язык все более и более резкие слова. В какой-то момент уже даже забылось, с чего все началось, и они принялись вываливать друг на друга все накопившиеся взаимные претензии.
Досталось даже Толфану. Толстяк, не вовремя вернувшийся домой и заставший скандал, попытался их помирить, за что и поплатился. Только если Малк посоветовал приятелю валить к Йорроху, нагрузив в довесок парочкой подслушанных у грузчиков эпитетов, то Хелавия хорошенько прошлась по его личности и желанию совать нос не в свое дело. Толфан обиделся.
