– Пацан, ты заснул, что ли? Сколько за «Робинзона»? – раздался откуда-то сверху звучный мужской голос.
Книжка Дефо была настоящим бестселлером! Выучил Ершик и такое слово, потому что продавал уже пятый экземпляр, повышая каждый раз цену: можно аукцион проводить – мешок патронов бы домой унес, да совесть не позволяла. На этот раз он придушил совесть в зародыше, средства были нужнее:
– Триста.
– Ты, типа, оборзел совсем!? За такую уйму можно весь базар купить!
– Вот пойди и купи, – нахально ответил юный барыга, без опаски глядя снизу на крепкого небритого мужчину, сильно смахивавшего на сталкера или охранника. Военной формы на нем не было, значит, скорее всего, не на службе, да и не местный вроде. Чего бояться-то? Тут свои в обиду не дадут, кто рынок держит и за порядком присматривает.
– Нет, до чего молодежь наглая! Ну, ты посмотри! – продолжал возмущаться незнакомец.
Мужчина, который продавал фонарь, сумку и веревки по соседству с Ершиком, протест не поддержал, усмехнулся только. Каждый старается содрать с покупателя побольше, не нравится – торгуйся, не хочешь – не бери.
– До ста сбавишь?
– Ни фига. – Оказывается, когда очень нужно, можно и совесть задавить. Потом, конечно, она оживет и будет изводить напоминаниями, но всегда найдется оправдание: не заставлял ведь покупать.
– Ну и сиди тут с этой книжкой! – махнул рукой предполагаемый вояка и отошел от картонки-прилавка.
Ершик проводил взглядом несостоявшегося покупателя: здоровый амбал в дорогой кожаной куртке, ростом под два метра, на затылке почти невидимый ежик светлых волос. Слишком светлых, как будто седые они у него. А может, так оно и было, ведь сколько мальчик уже встречал на базаре таких молодых мужиков с сединой и слишком серьезным, стариковским взглядом? Никак не меньше десятка. Ершику стало жаль, что он не разглядел этого сразу, к тому же в голову полезли мысли о том, что он может вернуться домой вот таким же или вообще не вернуться… Ой, мама! Жажда приключений несколько поутихла, он вспомнил, о чем говорилось в книге, насчет которой они не сошлись в цене: тоже вот парень отправился путешествовать, а влип в такую историю… Амбал возвращался.
– Сто десять.
Книжку-то он детям покупает, осенило вдруг Ершика. Обычно взрослые брали ее для себя, чтобы читать о человеке, который не сдавался никаким трудностям и бедам, и на душе, видно, становилось чуть легче, они-то не одни на необитаемом острове. Этот в духовных подпорках явно не нуждался, сам был покруче любого Робинзона, о его жизни тоже книжку можно написать, только ни в коем случае не читать перед сном.
– Двести пятьдесят.
Мужчина наклонился, чтобы рассмотреть книгу, не выдраны ли страницы, и сразу заметил библиотечный штамп. Книга в его руках выглядела нелепо, такие лапищи больше привычны к автомату; костяшки на пальцах были сбиты, уши расплющены – похоже, ему больше с людьми приходилось воевать, чем с монстрами, вряд ли мутант способен заехать кулаком в лицо. Но одежда у этого мутноватого типа была по местным меркам роскошная, поэтому Ершик решил, что больше не уступит ни одного патрона: мужик сможет заплатить эту цену.
– Слушай, парень, сбрось хотя бы до ста двадцати…
– Не могу, очень патроны нужны.
– Вот мал клоп, да вонюч… Сто тридцать – и я тебе еще книжку подарю. Правда, не такую хорошую. – Он поставил на пол вещмешок, раздался явственный стук металла о камень, хотя оружие он должен был сдать при входе на станцию… Книжка оказалась карманным изданием какого-то дамского романа, на мягкой помятой обложке нарисована нарядная девица с печальными глазами. – Сам понимаешь, сыну такое почитать не дашь… А ты вот продай кому-нибудь.
Продаст, да не сразу, сначала сам проглядит. Библиотека, на которую набрели сталкеры, была детской, таких книг в руки Ершику еще не попадалось. Он обрадовался, что угадал насчет детей мужчины, хотел спросить, сколько их у него и где они живут, но постеснялся: одно дело спрашивать у своих, и совсем другое – ободрать покупателя, как липку, и потом еще вопросами изводить.
– Сто пятьдесят, и еще книжка. – Патроны Ершик пересыпал в узкий мешочек, который обвязал вокруг пояса, такую кучу в сумке таскать неудобно и тяжело – если еще что-нибудь сегодня продаст, ему вообще второй мешок понадобится. Мужик не спешил уходить.
– Ты местный? – Ершик кивнул. – Как священника зовут?
– Отец Александр.
Глаза, осветившиеся было радостью по поводу хорошей покупки, вдруг погасли – странно, самому Ершику никогда не бывало скучно или грустно в обществе батюшки, какое же дело могло быть к нему у покупателя? Подросток быстро побросал в сумку остальные книги и поспешил следом за широкой кожаной спиной: любопытно стало, зачем этому амбалу, не боящемуся ни бога, ни черта, ни человека, ни мутанта, понадобился вдруг священник, но тот вдруг обернулся и так посмотрел на Ершика, что желание подслушивать пропало само собой. Взгляд не был угрожающим, не приковывал к месту, заставляя остановиться, просто спрашивал без слов: зачем тебе это? Но раз уж все равно с места встал, неплохо бы и сменить роль продавца на покупателя, а заодно поискать, кто у матери еще носков не заказывал или старые до дыр протер.
Глава 3
Как выбраться с Проспекта?
Ершик не просидел всю свою жизнь на песочно-желтой Рижской: сосед Сан Саныч не раз брал его с собой на Алексеевскую и ВДНХ, когда отправлялся туда по делам Содружества станций – и пешком они ходили, и на дрезине ездили. А уж на Проспект Мира и обратно он регулярно носился бегом с тех пор, как сталкеры начали доставлять с поверхности не только необходимые вещи и инструменты, но и книги. Этими станциями пока и ограничивался мир Ершика, но он часто стоял у поста Ганзы и смотрел на остановленные эскалаторы, по которым поднимались и спускались люди. Они приходили Оттуда, это слово мальчик даже думал с большой буквы – большой, как коричневая окружность эмблемы Ганзы. Оттуда, где он еще ни разу не был. И наконец набрался решимости туда попасть! Чтобы вдруг не передумать, даже отправился покупать колбасу в дорогу. Ершик на глазок разделил кольцо колбасы на пять частей – за более долгое путешествие мать вообще с него голову снимет, но ради меньшего не стоило
