Китай-город! Сердце радостно подпрыгнуло и тут же ухнуло вниз в темную яму: Сухаревская. Странный и страшный туннель, «чертова задница», как его называла мать, не стесняясь в выражениях. Ершик пересчитал людей, по детской привычке загибая пальцы: девять. С ним было бы девять с половиной. Не караван вроде, а беженцы были бы одеты победнее. Но и на богачей не похожи, видно, просто хотят путь срезать. Вон и женщины с ними идут, одна совсем как мать: тетка здоровая, патроны в автомате кончатся, так она мутанту и прикладом хребет сломает. Чего с такими бояться? Только бы взяли… Поодиночке в тот туннель не ходили, но часто собирались вместе, больше пугая друг друга страшными рассказами, чем подбадривая. Проход через Ганзу был надежен, но уж слишком дорог, и всегда находились люди, готовые скорее рискнуть головой, чем кошельком.
– А ты чей? – вдруг спросил бородач, смахивающий на главу этого маленького разношерстного отряда – он держался увереннее остальных.
Ершик неопределенно махнул рукой на остальных – было похоже, что люди и не знакомы как следует друг с другом, потому что мужик подтолкнул его в спину:
– Ну, беги, своих догоняй.
Не задумавшись ни на секунду, мальчик поспешил вперед: приключения уже начинались! Даже проситься в компанию не пришлось. Заходя то с одной, то с другой стороны, убегая вперед и отставая, Ершик умудрился создать впечатление, что он здесь с кем-то, и ни один человек больше не спросил, а почему, собственно, этот пацан все время вертится под ногами. Послушал разговоры, выяснил, что половина группы такие же торговцы, и когда пустоватый рынок Проспекта не оправдал их ожиданий, люди решили податься на юг. Кто-то собирался к братве китайгородской примкнуть, кто-то к кавказцам в гости направлялся. Толстая тетка уверенно топала впереди, подбадривая остальных словами, что не раз ходила этим туннелем и теперь проскочит! А когда темнота быстро сомкнулась вокруг, оглянувшись, Ершик увидел небольшой кружок света и две короткие тускло блестевшие полоски рельсов у станции. Сколько раз убегал с Рижской в туннель один со свечкой в руках, но ни разу еще не было так жутко, как сейчас, в компании вооруженных мужиков с парой мощных фонарей! И он постепенно начал отставать, хотя остальные наоборот, сбивались в кучу поплотнее – им тоже было страшно, но если сейчас попасться на глаза тому, кто точно знает, что никакого подростка с ними быть не должно, – хлопот не оберешься. А потом разбираться, откуда он взялся, будет уже поздно.
– Замыкающим хочешь идти?
Голос раздался над ухом совершенно неожиданно. Ершик был удивлен, что не слышал шагов и даже не догадывался, что рядом кто-то идет. Звуки вообще стали намного слабее, мальчик ясно видел перед собой много людей, но слышал их, как одного-двух. Эти странности напугали еще больше – нет, не зря про туннель ужасы рассказывают! И как ему только в голову пришло сюда залезть? Будь у него хоть минута на размышления на станции, ни за что не сунулся бы. Ершик остановился, чтобы хоть сейчас подумать, что он, собственно, собирался делать на Китай-городе и так ли соблазнительны слухи о нем, которые мечтал проверить? И замыкающий прошел мимо, не заметив его в темноте. Мальчик просто стоял и смотрел, как постепенно удаляется свет фонаря, будто примерзнув к месту; ноги не слушались, и последнее, что донеслось до него, это женский крик. Уши заложило тишиной – никогда, даже самой глухой ночью не бывает такого безмолвия. Зрение он еще не потерял, но ни одного человека впереди видно не было, только фонарь перевернулся в воздухе, без звука упал на пол и потух, как будто рука, державшая его, вдруг перестала существовать. Ершик нащупал в кармане свечку и зажигалку, но потревожить сейчас темноту показалось еще страшнее, чем ползти назад, не разбирая дороги. Только бы не разозлить это существо или просто недобрую силу, обитающую в туннеле. Страх догонял, он спиной ощутил холод.
– Отче наш, иже еси на небесах, да святится имя Твое, да приидет Царствие… – Ершик не знал, услышат ли на небесах его просьбу из-под земли, не знал, к кому он обращается, только представлял себе при этом лицо отца Александра, не понимая, чего и ждать: что Бог поразит громом черное зло за спиной или впереди в туннеле появится вдруг отец Александр с фонарем и «каалашом». – Избави нас от лукавого…
Теперь мальчик даже начал слышать шорох собственных рук и коленей по полу: то ли молитвенное слово одолело страх, то ли он просто уполз с опасного участка пути… Надо расспросить батюшку поподробнее, как молитва действует и в каких случаях применяется. Уже представил себе его ответ: «А хаос-то твой только еще гуще стал». Точно, так и ответит, а он скажет, что… Что же он скажет? Вот доберется до станции, тогда и придумает! Ершик просто вскочил на ноги и побежал вдоль стены, чтобы не споткнуться о шпалы, так быстро, как только мог. Когда увидел свет и сероватые стены в черную полоску, похожие на строчки в книге, сел и заплакал, жалея пропавших в тоннеле людей, вспоминая их лица и вытирая слезы рукавом. Тут же в уголке его нашел отец Александр:
– Ты где был, Ерофей? Я тебя уже час ищу по всей станции.
Ершик посмотрел на священника, будто в первый раз увидев седые длинноватые волосы, окладистую бороду, серые глаза, обычно спокойные, но теперь полные тревоги за него. Да, к батюшке-то мальчик и обращался, когда просил защитить от неведомого зла, а он помог и научил, как с ним справиться. Сам-то тоже хорош, не полез бы в туннель, ничего бы не случилось.
– Если расскажу, где был, – не
