Ершик оглянулся: особиста поднимали с пола люди в бронежилетах, он мотал головой, с трудом приходя в себя.
– Ну, на ногах еле держится…
Глава 9
Боевые потери
Настя издали смотрела на Старого как на высшее существо, хотя, поблагодарив за выстиранный камуфляж, он всего лишь слегка ущипнул ее за локоток и сказал: «Спасибо, дорогуша». Ершик переводил взгляд с одного на другую, пытаясь разобраться в этой тонкой материи чувств.
– Что?! – Старый не выдержал первым. – Знаю я этих девиц с Красной Линии! Скорей бы замуж – и свалить отсюда.
А вторую-то супругу как раз на Фрунзенской нашел, подумал Ершик. И вдруг смутно ощутил, что бесстрашный приятель боится! Боится начинать все сначала… И боится снова все потерять. Чувство это было непривычно взрослым, ведь чаще думалось о том, что творится вокруг, а не прячется у кого-то глубоко в душе.
Он все-таки рассказал Майе о том, как живут люди на Рижской и в Содружестве ВДНХ, но о роскоши Ганзы умолчал, сказав, что и рассмотреть ничего не успел. Говоря о доме, он понял, что уже сильно по нему скучает. Георгий Иванович назвал его «истинным дитем демократии», если у него в голове вообще могла появиться эта безумная идея о путешествии по метро. Жители Красной линии передвигались исключительно по Красной Линии, и даже там приходилось становиться на учет вместе с приезжими, иначе они рисковали остаться без еды: патронами за обязательную работу не платили, а халтуры на Красносельской не было никакой.
– Сколько же ты всего видел, Ерофей!
– Да не так уж и много… – Ершик смутился от восхищения Майи: теперь начало понемногу доходить, почему Старый чувствовал себя не в своей тарелке – он же не статуя, чтобы им любоваться. – Вот на вашей линии я почти ничего не видел, только с балкона на Комсомольской вниз смотрел. И теплиц не видел, ты мне их покажешь?
– Папа, можно?
– Ну, приехать на Красносельскую и не увидеть главную местную достопримечательность… Это было бы странно. Но учитывая форс-мажорные обстоятельства…
То есть тварей. Конечно, Георгий Иванович не солдат, а простой учитель, он боится вести дочь в это опасное место даже днем. Старого попросить, что ли, если его еще не тошнит от этого депо с шампиньонами? Как ни странно, он согласился устроить им ненадолго экскурсию, зарядил автоматы под внимательными взглядами красноармейцев и, привычно проверив свой арсенал, направился в темноту.
– Тьфу ты, блин, фонарь забыл!
Ершик достал из кармана свечку, но фонарь нашелся у Майи – луч осветил, казалось, бескрайние поля черной земли и маленьких белых шариков на ней.
– А как же вы работаете здесь без света?
– Почему без света? Просто сейчас здесь никого нет, вот и темно. Только вода по трубам поступает.
Дойдя до конца грядки, они не увидели ничего нового, но размер теплиц поражал воображение. Того, что здесь выращивали, хватило бы, чтобы накормить не одну сотню человек – теперь Ершику стало понятно, почему Старому платят небывалые суммы: каждый день без сбора урожая оставляет многих людей без еды, а он один уничтожил больше тварей, чем все красносельцы вместе взятые. Луч фонаря осветил грядку: на рыхлом грунте отпечатался длинный след когтистой лапы. Сразу стало не по себе, и тени по углам показались темнее, и оглядываться Ершик начал чаще…
– Держи прибор, посмотришь, как люди в темноте без фонаря обходятся. – Старый отрегулировал крепежную резинку по размеру и надел свои очки ему на голову.
Темнота вокруг стала зеленой, пронизанной светлыми нитями теплых труб с водой и широкими полосами воздуховодов наверху. Зеленый Старый выглядел уморительно; Ершик сделал несколько шагов, глядя под ноги, чтобы не споткнуться, повернул за угол сарайчика с инвентарем. Прибор еще не успел добавить четкости светящемуся силуэту в нескольких метрах впереди, а яркая вспышка вдруг закрыла все поле зрения.
– Тварь! – Ершик крикнул, отскакивая обратно и сдергивая с головы прибор ночного видения.
– Сам ты тварь, – отозвался из темноты голос особиста, фонарь которого и оказался той самой помехой обзору. – Появился в этих очках, как мутант, так и инфаркт схлопотать можно!
Он некоторое время разглядывал Самарина – оружие тот держал стволом вниз, но ведь его и поднять недолго, автомат на боевом взводе, и наемник не забывает поглядывать по сторонам, помнит, где находится.
– Не много ли у вас развелось родственников, гражданин Самарин?
– Сколько есть – все мои.
– В нашем архиве о них никаких сведений. Не забывайте, у некоторых дел нет срока давности.
– Зато есть срок годности. Съедят крысы ваш архив, товарищ Абрамов, что будете делать?
Хоть особист и не показался Ершику приятным человеком, но трусливым он определенно не был – отправился один в теплицы, да еще и так разговаривает со Старым… На обратном пути прибор ночного видения достался Майе.
К вечеру Ершик волновался сильнее, чем накануне. Вроде и на платформе не надо ночевать, и никто больше его не допрашивал… Все в порядке. Нехороший взгляд особиста, сверливший спину Старого, внушал беспокойство. Не получится ли, что из семи человек назад вернутся шесть? И раны на теле опять будут очень похожи на ножевые… Нет, успокаивал себя Ершик, не может быть, чтобы опытный берсерк… то есть боец, не справился с каким-то неуклюжим типом из лубянской канцелярии. Хотя на этот раз группа состояла из прибывших с Абрамовым красноармейцев, местных жителей больше к делу не привлекали. Георгий Иванович продолжил вчерашнюю лекцию по истории Киевской Руси, добрался уже до Юрия Долгорукого и основания Москвы. За стенами палатки раздался женский визг: кажется, сегодня ночью, ожидая возвращения Старого, вместо Ершика на платформе дежурила Настя…
Почему-то раненый Самарин, едва переставляющий ноги, ничуть не удивил – Ершик предчувствовал нечто подобное, но вот особист, осторожно поддерживающий его за правую руку, заставил изумленно вытаращить глаза. Второй красноармеец подозвал Настю, спросил, где медпункт, и повел раненого туда. Из темноты сразу донесся его возмущенный вопль.
– Ну хоть капельница у вас есть? И вода дистиллированная?
И сонный голос врача:
– А ты чего хотел? Тут тебе не Склифосовский и не кремлевская больница…
Особист огляделся по сторонам, увидел старого учителя и двух подростков за его спиной. Нетвердыми шагами он подошел к их палатке, прислонился к ближайшей колонне и сполз на пол:
– Никогда не видел, чтобы человек действовал быстрее твари… Пистолет заклинило, Самарин как раз автомат перезаряжал, руки заняты, а она – прямо на меня… Как время застопорилось. Тварь уже подпрыгнула, когти выпустила, прямо в глаза смотрит,
