– А я? – спросила она, облизнув губы.
– Смотрите в шар, – пояснил Ди. – И сосредоточьтесь, точно так же, как во время молитвы. Расслабьтесь, дышите ровно. Обо всем, что увидите, сообщайте мне. Если с вами заговорят, пересказывайте слова. И не бойтесь злых духов, – с улыбкой добавил он. – Чистота помыслов и мои заклинания нас защитят.
Слова доктора прозвучали не слишком уверенно, пальцы крепче стиснули книгу, впились в ее переплет, точно в талисман на счастье, однако Луна уже не помышляла о возражениях. Молча кивнув, она устремила взгляд в глубину шара.
Джон Ди заговорил.
Первые же звуки его голоса повергли Луну в дрожь. Она ожидала услышать английский, латынь, возможно, еврейский, но эти слова ни к одному из знакомых языков не принадлежали. Странные, чужие, они, однако ж, пробирали насквозь, эхом отдавались в голове, точно смысл их лежал совсем рядом, буквально на грани понимания – стоит лишь чуточку сосредоточиться, и она все поймет, пусть даже слышит этот язык впервые в жизни.
Звучная, напевная, неумолчная речь Ди текла дальше и дальше, обволакивала, накрывала с головой. Чувствовалось: он обращается с мольбою к Создателю, славит Небеса и Владыку Небесного, описывая всю многосложность, все хитросплетения мироздания, от беспорочных высот Царства Божия – и вплоть до низменнейших сторон естества. На краткий миг Луна увидела все это его взором: Вселенная предстала перед нею во всем математическом великолепии своих деталей, соотношений, взаимосвязей, будто тончайший, точнейший механизм, доступный для понимания во всей полноте разуму одного только Господа, однако вполне поддающийся оценке путем изучения по частям.
И этому делу, постижению величайшего из творений Господних, Джон Ди посвятил всю свою жизнь.
В сравнении с этим бессчетные, бесконечные годы жизни самой Луны казались унылыми, пустыми, никчемными.
Вдруг Луна почувствовала, что ее озаряет сияние, наподобие света луны. Губы ее шевельнулись, и с языка само собой сорвалось:
– Кто-то приближается.
Только сейчас она осознала, что заклинание Ди завершилось, но сколько с тех пор прошло времени, даже не подозревала. Ушей ее достиг тихий шорох – скрип пера по бумаге.
– Что вы видите?
Все поле зрения без остатка заполнял собою хрустальный шар. Сколь же долго она не моргала?
– Ничего.
– Говорите с ним.
Что же сказать? На ум не приходило ни словечка.
– Мы… я… – с запинкой, неуверенно, лишь бы только не молчать, заговорила Луна, – мы всепокорнейше прибегаем к твоей власти и молим тебя о помощи. Королева Халцедонового Двора заключила договор с Преисподней, с силами Ада, и только в твоей власти расторгнуть его. Не согласишься ли ты нам помочь?
И тут она ахнула: хрустальный шар исчез, а на его месте возникла фигура – совершенных форм, но в то же время расплывчатая, туманная, неопределенная. И стол, и кресло исчезли, а Луна осталась стоять в пустоте перед лицом ужасающего великолепия ангела, сошедшего к ней с небес, и, не раздумывая, почтительно, благоговейно преклонила колени.
– Анаэль, – словно откуда-то издали пролепетал Ди. Голос его дрожал от восторга.
Во власти ослепительной мощи ангела душа Луны была бессильна, беспомощна, беззащитна. Одною лишь силой мысли он мог уничтожить ее, лишить ее существо всей магии дивных, оставив ей лишь бренное тело, навек разлученное с прежним, привычным, родным миром. Устоять против такой силы сумел бы разве что кто-нибудь из великих, легендарных дивных существ, и Луна предстала перед нею по собственной доброй воле.
Защитой ей в эту минуту служили, как сказал Ди, лишь милосердие да любовь.
Фигура приблизилась, повергнув Луну в трепет. Сила этой руки могла бы стереть ее в порошок, но нет, могучая длань осторожно, будто хрупкую птицу подхватила ее и подняла вверх. Губы ангела коснулись губ Луны. На миг все ее тело окуталось ослепительным холодным ореолом.
– Отнеси поцелуй сей тому, кого любишь, – сказал ангел. Речь его являла собою истинную, безупречную форму того же языка, на каком говорил Ди, и в устах ангела казалась невыразимо, неизъяснимо прекрасной.
Затем ореол угас, и Луна вновь оказалась в кресле перед хрустальным шаром. Кроме них с Ди, в кабинете не было ни души.
Пробормотав заключительную молитву, Ди опустился в кресло. Когда он успел подняться, Луна даже не заметила, однако лежавший перед ним блокнот остался почти нетронутым.
Луна подняла взгляд. В глазах философа, точно в зеркале, отражалось то же потрясение, что и в ее собственных.
На этот раз кое-что разглядел и он, обделенный даром ясновидения. А разглядев, не хуже, чем Луна, понял: да, к ним в самом деле явился ангел. Явился и, мало этого, откликнулся на мольбу Луны!
«Отнеси поцелуй сей тому, кого любишь».
Что ж, выбор сделан. Правда, что все это может значить, Луна, никогда прежде не отдававшая никому свое сердце, не понимала и даже вообразить не могла, чем тут может помочь поцелуй. Не слабовато ли этакое оружие против Инвидианы?
Однако таков был ответ Небес на ее мольбу. Коли так, ради Майкла Девена она отправится в Халцедоновый Чертог, как-нибудь да проберется к нему и передаст ему поцелуй Анаэля.
А что будет дальше – на то воля Господа.
Постоялый двор «У ангела», Ислингтон,
8 мая 1590 г.
– Ее нужно отвлечь, – сказала Луна. – Иначе она выставит между мною и Девеном всех своих рыцарей, всю стражу и прочие силы, и мне ни за что до него не добраться. Меня либо убьют, либо схватят и бросят к ее ногам. Хоть так, хоть эдак, а сделать, что должно, я не смогу.
Эти слова у сестер Медовар ни малейших сомнений не вызвали. О происшедшем в Мортлейке Луна поведала им в самых общих чертах – нет, не потому, что хотела бы что-то скрыть, просто для подробного описания ей не хватало слов. Но даже короткого рассказа оказалось довольно, чтоб сестры в благоговейном восторге вытаращили глаза и начали относиться к Луне с трепетным, слегка боязливым почтением, немало ее обескураживавшим.
Впрочем, сие отнюдь не помешало им кое в чем усомниться.
– Миледи, – возразила Гертруда, – но ведь этого-то она от вас и ждет. Назад вы не вернулись – выходит, о грозящей опасности знаете. А если не желаете попросту прийти к ней в лапы, значит, должны ее чем-то отвлечь. Но, чем ее ни отвлекай, она разглядит в этом вашу хитрость и не поддастся.
– Да, если не отвлечь ее тем, чего она не сможет оставить без внимания, – сказала Розамунда, долгое время молча сидевшая в дальнем углу потайной комнаты, оберегаемой розами.
– А без внимания она не сможет оставить только…
– Настоящей угрозы, – закончила Луна.
То есть того, что действительно внушит Инвидиане страх. Скажем, появления на пороге врага,
