– Тогда я буду гордой матерью.
Ей бы не хотелось, чтобы Эми выбрала жизнь, в которой ей приходилось бы скрывать часть себя, но она бы не отказалась, если бы дочь переняла такие черты Луки как доброта, мужество и благородство.
Бернис шокировано подняла брови.
– Я росла с постоянно унижающим меня отцом, это когда он вообще обращал на меня внимание, поскольку я не была мальчиком. Я уверенна, что Лука никогда бы так не поступила… - Нора сделала паузу. Она чуть не ляпнула с «нашими» детьми. Пришлось потереть лицо, чтобы избавиться от румянца. - …с Эми и моим будущим ребёнком.
– Ты взаправду планируешь позволить им расти в неведении, представляя Луку их отцом? – Бернис неодобрительно покачала головой.
– Не знаю. В данный момент я…у меня нет никаких планов, – сказала Нора.
Она избегала мыслей о далёком будущем, не думая о том, что ждёт её по прибытию в Орегон.
‘И как я могу, если даже не знаю, чего хочет Лука? Самое главное в жизни Луки – это чтобы её считали мужчиной. Не думаю, что она готова рисковать этим живя с двумя маленькими детьми, которые не поймут важность хранения тайны.’
Бернис указала на округлённый живот Норы.
– В таком случае пора начинать их строить. Этот ребёнок не будет ждать, пока ты со всем разберешься.
Застонав, Нора закрыла лицо обеими руками:
– Да знаю я, знаю.
– Нора? – Лука выглянула из повозки. – С тобой всё в порядке?
Нора опустила руки и посмотрела в обеспокоенные серые глаза.
– Эм…да, со мной всё хорошо.
– Уверенна? – Обеспокоенный взгляд спустился к животу Норы. – Я возьму волов на себя, если ты…
– Нет. Я же сказала, что в порядке. Эми ещё спит? – Спросила Нора.
Обычно активная дочь молчала с тех пор как залезла в повозку к Луке.
– Нет. Мы читаем историю, – явно смущаясь, ответила Лука.
Нора поняла, что вовсю на неё пялится.
– Ты ей читаешь?
Она не уверенна, что находила более удивительным: то что Лука захотела почитать или то что смогла.
– Ну, так как читать я ещё не могу, приходится импровизировать. Эми не против.
Лука растерянно потёрла плечо.
– Прекращай чесаться! – В сотый раз за день сказала Нора.
– Но оно зудит словно… – она мельком взглянула через плечо на Эми и перефразировала: - Просто сильно чешется.
Нора кивнула.
– Это значит, что идёт процесс исцеления, а твои почёсывания только помешают ране затянуться. Я её проверю, как только мы остановимся на ночь.
Не сказав больше ни слова, Лука исчезла в повозке.
– Для женщины, которая не хотела даже прикасаться к Луке, когда та истекала кровью, ты принимаешь это до ужаса хорошо, – прокомментировала Бернис. – Так часто проверяешь рану, что должно быть у неё она самая чистая.
Нора опустила голову, в надежде, что шляпка от солнца скроет её румянец.
‘Говорит так, будто намекает, что мне нравится лечить Луку…тем более, когда она полуобнажена!’
– Я просто не хочу, чтобы было заражение, – защищалась она. – Если доверить ей самой обрабатывать рану, Лука будет менять повязку раз в неделю, если вообще будет.
С каждым разом требовалось больше времени, чтобы убедить Луку снять рубашку, нежели уходило на обработку и перевязку раны. Нора всё ещё не могла понять, то ли Луке неудобно в собственном теле, то ли просто её стесняется.
– Другими словами – типичный мужчина, – сказала Бернис. Её взгляд вернулся к повозке, в которой скрылась Лука. – Всё ещё трудно поверить, что это не так…
‘Как будто мне просто.’
Иногда Нора просыпалась среди ночи, и когда засматривалась на Луку спящую неподалёку, вполне могла убедить себя, что всё это было сном. Однажды или дважды, когда её сомнения становились слишком нереальными, она касалась щеки спящей женщины, ощущая гладкость и отсутствие щетины, словно щека её собственная. Возможно, это одна из причин, почему она настаивала на ежедневной смене повязки - каждый раз это возвращало её в реальность происходящего.
Холм, на который они поднимались, становился всё круче и круче, и Нора на некоторое время перестала разговаривать и думать, пытаясь сосредоточиться исключительно на управлении повозкой.
========== Флагстафф Хилл. 9 сентября 1851 год ==========
Дыша на ладони, чтобы хоть немного согреться Лука смотрела на ночное небо. В лагере стоит тишина. Не спали только она и несколько женщин. Она добровольно вызвалась вести караул, одна из немногих задач, которые она может выполнять, несмотря на ранение.
Она увидела, как Эмми Ларсон снимает с огня горшок с бобами, приготовленными на завтрашний обед. Первым инстинктом Луки было – подняться с места и взять эту задачу на себя, прекрасно зная, что горшок довольно тяжёлый, тем более для женщины недавно потерявшей ребёнка. Но Норе уже дважды приходилось зашивать рану из-за того, что как выразилась Нора, ей нравилось «строить из себя джентльмена», и Луке не хотелось бы, чтобы это произошло в третий раз. Поэтому она осталась сидеть на месте, наблюдая за работой женщин.
Чуть позже, ей пришло в голову, что женщины не нуждаются в её помощи. Каждое утро они встают в четыре часа ночи – за час до мужчин – чтобы приготовить завтрак, подоить коров и собрать яйца. И каждую ночь продолжают работать, пока их мужья отдыхают у костра.
За исключением детства проведённого в борделе, Лука никогда раньше не жила в обществе женщин. Работая на ранчо, а после служа у драгунов, она жила только среди мужчин и видела женщин лишь издали. Во время путешествия у неё появилось уважение к женщинам-первопроходцам, ведь те без всяких жалоб следуют за своими мужчинами. Впервые она поняла, какими сильными бывают женщины. Они вовсе не слабые, беспомощные создания, каковой она боялась стать, если когда либо перестанет притворяться мужчиной. Большинство здешних женщин храбры и мужественны, и Лука восхищается их нежной силой.
И Лука призналась себе, что Нора женщина, которой она восхищается больше всего.
В течении последних нескольких дней они передвигались вверх по реке Бёрнт, одной из самых сложных дорог на Орегонской тропе. Следуя по каменистой дороге, им приходилось девять раз пересечь реку и частенько пробивать путь через заросли. Один из их волов упал замертво прямо в ярме.
Нора спрятала свои слёзы, молча отцепила умершего и на его место впрягла одного из запасных волов, которые двинулись дальше оставляя позади своего павшего товарища. Нельзя было позволить себе отставать. Даже когда они забрались на холм Флагстафф и любовались на прекрасную долину Бэйкер, покрытую фиолетовым шалфеем и красочными полевыми цветами, Нора не позволила себе
