«Неужели ее совершенно не заботит судьба своего народа?»
Лина никогда не испытывала особой привязанности к гражданам Княжеского леса, которые заставили ее жить в темноте… Но ведь они все равно люди… Лина старалась не думать о происходящем.
Констанция привела ее в большой тронный зал. Кто-то уже здесь побывал, и на окровавленном тростниковом полу лежали два стражника в черных одеждах и женщина в коричневых юбках. Воздух пропитался затхлым, металлическим запахом смерти. Констанция постучала тростью по полу, и люки в склепы с грохотом открылись.
– Констанция! – раздался голос молодого мужчины.
Обе девушки обернулись. Лина узнала юношу, стоящего на пороге зала, и он тоже ее узнал. Его глаза расширились от удивления. Он был сыном герцога – сыном покойной герцогини. Сын, который смотрел в ужасе и горе, как его мертвая мать схватила Хранительницу за руку. Он молча плакал над телом, пока Лину уводили с похорон. Сейчас он держал свой двуручный меч, готовый к бою, но еще не испачканный в крови.
– Уинтон, – обратилась к нему Констанция после небольшой растерянности. – Что ты здесь делаешь? С тобой все в порядке?
– Доктор Торн и лорд Ирвин находятся в твоих покоях под охраной Барбаруса и оставшихся людей Ирвина. Но я услышал, как открылись крепостные ворота, и подумал, что должен быть с тобой ради твоей безопасности.
– Спасибо, брат, – резко ответила Констанция. – Но судья мертв, а нам с Линой нужно уничтожить заклинание. Я бы предпочла, чтобы ты вернулся к лорду Ирвину.
– Судья мертв? – Глаза Уинтона засияли. – Слава Предкам!
Он шагнул вперед.
– Позволь мне пойти с вами, сестра, чтобы раз и навсегда с этим покончить. Я не хочу снова тебя бросать. Я хочу помочь, если смогу. Мы должны остановить то, что там происходит.
– Я не могу позволить. – Ее раздражение стало очевидным. – Нам с Линой нужно спуститься в склепы. То, что ты там увидишь…
– Разве может быть что-то хуже восстания мертвецов, Констанция? Я уже это видел.
Лицо его застыло в абсолютной решимости, и Лина сразу поняла, что спорить с ним бесполезно.
– Уинтон…
– Я не приму отказ. Я не могу рисковать твоей жизнью. После всего, что мы потеряли.
Лина опустила глаза на тростниковый пол, смущенная своим присутствием.
Голос Констанции немного смягчился.
– Хорошо, – сдалась она.
Уинтон кивнул.
– Тогда пойдемте.
Брат снял со стены масляную лампу, зажег ее и направился к люкам, освещая девушкам путь.
Констанция стукнула тростью по земле, и бледно-фиолетовое свечение тут же вырвалось из наконечника.
– Уинтон, – позвала она.
Брат остановился на верхней ступеньке.
– Сердце заклинания находится внутри Лины. Ритуал позволит ей контролировать и рассеять бурю, но зрелище будет не самым приятным. Мы отправимся в самую глубь склепов – нам нельзя рисковать. И это будет нелегко. Если ты пойдешь с нами, то должен пообещать, что не станешь вмешиваться, что бы ни произошло. Хорошо? Ты сделаешь, как я говорю. Охраняй дверь и следи, чтобы никто нам не помешал. Я не хочу подвергать тебя большей опасности. – Голос ее звучал весьма серьезно и абсолютно непреклонно.
Лина с ужасом задумалась, что такого трудного и секретного в этом ритуале.
Уинтон кивнул в знак согласия.
– Я не могу притворяться, что понимаю тебя, но обещаю не вмешиваться.
Он взглянул в сторону Лины. Впервые с тех пор, как она испортила похороны его матери, он встретился с ней глазами. В них вспыхнула боль, но он любезно улыбнулся.
– Ладно, пойдемте.
Сделав вперед несколько шагов, Лина вдруг замешкалась на краю лестницы. Ступени вели в такую глубину, что перед глазами все начало плыть. С того дня, когда герцогиня схватила ее руку белыми пальцами, Лина не спускалась в склепы. По телу девушки пробежала дрожь. Она стала отверженной; она молилась чужому богу и даже приняла его. Но теперь… Лина положила руку на сердце, где покоилось заклинание. Теперь она никому не принадлежала. Это лучше или хуже? Возненавидят ли ее Предки или им все равно?
– Поспешите, – резко подогнала Констанция. – У нас мало времени.
Констанция медленно спускалась по ступенькам. Снизу доносился шум даже ужаснее, чем звук сражения или смерти: слышались шарканье, звон старого металла и шипение, похожее на шепот. Лина могла поклясться, что где-то в тоннелях расслышала поспешные шаги. Кто это? Хранители? Гробовщики? Она на это надеялась. Интересно, что случилось с теми, кто оказался рядом с пробуждающимися Предками? Они сумели убежать? На полпути Лина вновь остановилась. Ее ладони стали влажными. Насколько глубока эта кошмарная гора? Сколько Предков здесь покоится? Даже будучи Хранительницей, она так и не выяснила ответ на этот вопрос. По пути им встречались давно заброшенные залы, где Предков уже забыли. Куда Констанция ее вела?
Что она делала?
– Нам больше некуда пойти, Лина.
Констанция стояла очень близко, преграждая путь обратно. Лине было не по себе оттого, что Констанция гораздо выше ее и у нее в руках трость, испускающая магический свет.
– Разве ты не хочешь спасти наш народ? Разве не хочешь спасти наш дом?
– Все будет в порядке, – успокаивал ее Уинтон со ступеньки ниже. – Как только заклинание исчезнет, народ Княжеского леса будет спасен, а ты получишь щедрое вознаграждение. Правда, Констанция?
Констанция почти незаметно кивнула.
Где-то снаружи раздался крик ужаса – отчаянный крик женщины: «Пожалуйста, прошу!»
Неужели эти жители Княжеского леса и правда были ее народом? Ведь они бросили ее умирать. Как-то не похоже на дом. Он никогда и не был ее домом.
Но заклинание… У нее было ужасное предчувствие относительно всего. Но если она не пойдет с Констанцией, то никогда не узнает, на что способна. Глубоко вздохнув, Лина продолжила спуск.
Внезапно бабочка выскользнула из ее кармана.
– Эй!
Лина обернулась, пытаясь ее поймать, но та уже улетела далеко за пределы досягаемости. Ее маленькое сердце усиленно пыхтело, пока она направлялась обратно к люку. Лина хотела последовать за бабочкой, но Констанция поймала ее за руку.
– Она нам не нужна, – твердо заявила Констанция. – Пойдем. Нам пора.
Они спустились на дно, и у Лины от ужаса перехватило дыхание: с помощью магии Констанция заперла огромные люки, и все пространство заполнилось фиолетовым свечением от трости и фонаря Уинтона.
Лина мгновенно запустила руку в карман, но пустота лишь усилила ее тревогу. Бабочки больше не было.
Впервые за шесть лет ее там не оказалось.
Она чувствовала себя потерянной.
Лина остановилась, охваченная ужасом от того, что предстало перед ее глазами. Саркофаги оказались открыты, а огромные двери герцогских гробниц болтались на петлях.
Широким взмахом трости Констанция зажгла освещение на дальних стенах, что полностью открыло взору страшную сцену. В мерцающем свете Лина увидела скелетные очертания тел. Они лежали не на своих постаментах, а валялись на полу. В воздухе повисло странное напряжение, как будто они помешали пьяной компании. Как будто несколько мгновений назад мертвецы бушевали под землей, а их неподвижность была не чем иным,
