— Андроид… Он сказал… Как ты выжил, Наследник?!
Даро усмехнулся, кивнул Риэ, и тот объяснил:
— Первая обязанность медробота — любой ценой сохранять жизнь своим господам. С ним можно просто договориться, — улыбнулся Риэ. — Андроиды такого класса весьма разумны… в отличии от некоторых.
Риэ хлопнул друга по плечу, и они вслед за пленниками направились в тронный зал, где уже ждал Правитель. И его глаза метали такие молнии, что всем, кто хоть пальцем испачкался в тине неудавшегося мятежа, можно было забыть о милости.
***
Передав Даро яд вместе с запиской, Риэ понятия не имел, как тот распорядится этим. Ему просто хотелось избавиться от капсулы, которая, казалось, отравляла все вокруг одним своим существованием.
Старшие Онья собирали информацию о предателях, постепенно сужая кольцо, вынуждали их торопиться. А основной, видимый план, который придумал Даро, был простым. В теплых реках обитал горао, хищник с похожей манерой. Притворяясь мертвым и беспомощным, он легко ловил охочую до стервы[3] добычу.
О том, что Даро Онья жив, знали всего трое: Алин, Итари и Риэ. Поверив в растерянность, овладевшую правящей семьей после потери единственного наследника, заговорщики допустили еще несколько ошибок, не замечая, что им слишком уж легко удается задуманное. И угодили прямо в расставленные сети.
Позже, прохлаждаясь в бассейне при спальне, Даро с блаженным стоном ушел под воду и некоторое время лежал на дне с закрытыми глазами. Потом вынырнул рядом с Риэ.
— Боги, как же хорошо… Я думал, что сдохну без воды в этой жуткой комнате, набитой роботами…
— Баловень, — ласково щелкнул его по лбу Риэ. — У нас порой река пересыхала в Сезон Охоты, негде было окунуться несколько пятилуний. — Он помолчал и сказал:
— Мы же договаривались, что в усыпальницу придет начальник стражи, а Алин останется снаружи.
Даро усмехнулся, забросил в рот ягоду сладкой матоссы.
— Дед заявил, что если даже низший рискует своей жизнью, то как он сам может остаться в стороне?!
Риэ помолчал, отхлебнул вина и поставил бокал на мозаичный бортик.
— А Майнеш? Он твой спасенный брат… Я помню тот случай, — он кивнул на шрам на лопатке Даро.
— Я приказал ему исполнить свой долг передо мной, но он не смог этого сделать, — жестко усмехнулся Наследник. — Даже на достойную смерть этой личинке клааго не хватило мужества.
— Займи он трон, был бы чужой марионеткой, — предположил Риэ.
— Скорее, правил бы коллективный разум, — покачал головой Даро. — Такие ядовитые гадины склонны образовывать клубки… Вот только по одиночке они и правда, ничего не стоят.
___________________________________________
[1] Лароны — вымышленная гуманоидная раса из этой же вселенной, частично описанная в романе Абсолютный Разум.
[2] Галактика Треугольника — спиральная галактика типа Sc в созвездии Треугольника.
[3] Стерва — падаль
========== 14. Благословение и проклятие ==========
Комментарий к 14. Благословение и проклятие
Всем здрасти. Эта часть оправдывает рейтинг R. Просьба млеть)
Вот эту песню я прям берегла для сей главы, как и последующую, финальную, еще с начала истории. Armando Morabito - Legend https://www.youtube.com/watch?v=ZeSDt-ZlQzc
Встретилась похожая визуалка, только плащи не красные) https://i.pinimg.com/564x/64/f2/7b/64f27b6ab6568d0e96ed876a060cee4b.jpg
«…это больше не сон.
Покалеченные птицы падают в унисон.
Знаешь, всё не так уж сложно,
Запасные поля.
Кто из нас другого топит,
Это ты или я?»
М. Свобода
«…Я тебя не отдам
Никогда-никогда, никому-никому
Я тебя не отдам…»
Serebro
Теплые дни прошли, над Ронн повисло безветрие — тихое и немного тревожное, словно хранящее отголоски недавних событий. Затянутое мглой небо казалось бархатистым куполом, к вечеру серая пелена начинала отливать фиолетовым. Новость о будущем наследнике приурочили к празднику Плодородия, город пришел в движение: Правителю хотелось дать народу повеселиться как следует, сделать это торжество запоминающимся. Все каналы были вычищены до блеска, а центральный в день торжества вновь окрасился фамильными цветами Онья.
На рассвете сиуэ, желая поблагодарить за дар плодородия или в будущем удостоиться милости Тиоса, совершали паломничество. К храму, очертаниями напоминавшему свернувшегося в клубок гигантского морского роэга, полагалось пройти путь по длинному каналу с обратным течением. В честь праздника воды окрашивали белым. Белое семя дает жизнь, белые облака и морскую пену видит родившееся дитя, белым молоком мать питает его.
Когда-то паломники шли к храму нагими, какими создали их боги, оставляя лишь родовые украшения. Традиция не надевать драгоценностей, нижней одежды и даже перчаток сохранилась, но теперь тела прикрывали алыми длиннополыми балахонами, являя второй цвет Тиоса. Без крови не бывает ни зачатия, ни рождения, ни жизни, ни смерти. Кровь связывает сиуэ друг с другом, и она же разделяет. Кровь — маленький океан, милость Марай, что течет по руслам каждого сиуэ, окрашенная алым цветом неистового бога.
Плащи были одинаковыми для всех, кто участвовал в паломничестве, ибо перед жутким ликом Тиоса нет и не может быть никаких различий в положении. Перед ним любой сиуэ — лишь презренный планктон на голубой груди моря.
Праздник был освящен богами, даровавшими роду Правителей еще одну жизнь. К храмовому каналу стекалась вся столица, реки алого захлестнули улицы. Многие несли в руках мелкие вещи, чтобы прикоснуться к алтарю и принести домой часть чуда зачатия.
По мере приближения к храму, расположенному возле дворца, Риэ овладевало волнение: слишком свежи были воспоминания. Биться с противником, использующим простое и понятное оружие, несложно. А придворные интриги похожи на ядовитый газ, перед которым бессильны и честь, и мужество, и боевое мастерство. Риэ то и дело начинал цепко оглядывать паломников в поисках угрозы и тут же одергивал себя. Все уже кончилось. Дед Камоир жив, Даро тоже, и не пройдет и оборота, как у него родится маленький брат. Можно будет понянчиться с ним, примерить роль отца до того, как у Наследника появятся свои собственные дети… Эта мысль отдавала отчетливой горечью.
Риэ постарался переключиться и вспомнил, как еще мальчишкой носил сестричек на себе, когда мать была занята. Старшая возилась под плотной тканью перевязи на спине, младшая сопела жарким комочком на груди. Если Риэ пас скот в такие дни, то направлял гайрунов исключительно тихим свистом и длинным пастушьим шестом. Потом сестры выросли и пробовали ездить верхом на пушистых и скользких, как масло, спинах животных. Срывались, падали и заливисто хохотали… Риэ сердился на них, хмурился, стараясь подражать суровым деревенским мужам.
У начала храмового канала, протяженностью в шесть десятков аш, паломников внимательно сканировали взглядом не только гвардейцы, но и андроиды. Волнение стихло, оседая покалыванием на кончиках пальцев. Риэ спустился в белые воды, прохлада охватила ноги до колен. Он хотел своим присутствием почтить семью друга, хотя шанс встретить кого-то из них в такой толпе был небольшим.
Шел медленно, ощущая мерную силу обратного течения, пронизывающие колебания сотен чужих шагов. Вода от множества отражений одинаковых алых силуэтов
