— Хороший лес, — одобрительно заметил бывший придворный звездочет, оказавшись на тропе. Опавшая листва влажно шелестела под его сапогами, а деревья трещали ветками, то ли приветствуя, то ли мечтая — и не умея как следует прогнать чужаков. Карета пропала из виду, а тропа сузилась, и ее обступили мрачные, молчаливые молодые сосенки.
У Сколота возникло стойкое впечатление, что за ним отовсюду наблюдают сотни, а то и тысячи глаз. Он остановился и натянул тетиву на лук, вытащил и покрутил в ладони стрелу; внимательно огляделся, но вокруг были только ветки, пожелтевшие сосновые иглы и черные тени гор, такие густые, что силуэты незваных гостей в них тонули.
Господин Эс тоже напрягся — и раскаялся, что назвал Драконий лес хорошим. Ощущение, что путникам тут не рады, становилось все более и более сильным — пока в кроне очередного дерева не показалось нечто вроде хижины, абы как сбитой из корявых досок. Рядом, прямо на ветке, сидел странный тип в черной военной форме с серебряными эполетами; подошвы его ботинок болтались высоко над землей — ребристые, надежные и суровые. Странный тип уставился на гостей, как на пару привидений — и выронил едва надкушенный бутерброд; тот шмякнулся под ноги бывшему придворному звездочету, разлетевшись на десяток скорбных кусочков.
— Эм-м-м… — растерянно протянул военный. — Добрый вечер. А вы, собственно, кто?
— А вы? — не менее растерянно выдал господин Эс, потому что его собеседник не был ни человеком, ни эльфом, ни, ха-ха, гномом. Серо-голубая кожа, на ней — целая россыпь неопасных, но приметных царапин, а на фоне ярких аквамариновых радужек — заостренные, звездчатой формы зрачки, окруженные красноватой каймой.
— Рядовой патрульный семнадцатого пограничного поста, — гордо представился военный. — Исаак. Мне восемнадцать лет. Только вы, пожалуйста, не говорите моему отцу, что я прозевал ваше появление, потому что с такими темпами он меня великанам скормит. Я страшно неуклюжий, — виновато признался парень.
Бывший придворный звездочет не нашелся, что возразить, и просто потрясенно таращился на мужскую фигуру среди ветвей, понятия не имея, как реагировать на ее просьбу в частности и поведение в целом.
— А я, — вмешался его подопечный, — лорд Сколот, преемник императора Соры. Моего спутника зовут Эс, он — мой опекун и учитель по астрономии. Мы прибыли с Карадорра и шли, если я ничего не путаю, к Этвизе, но эльфы не посчитали нужным сообщить, что лес обитаем и… и что у вас тут пограничные посты на дубах…
— Ну конечно, — беззаботно ответил Исаак. — Они же тупые. Дьявольски тупые, и вообще они нас боятся, потому что Его Величество Тельбарт обещал повесить господина Улмаста на верхушке ели, если он еще хоть раз пересечет границу наших владений.
— Так, значит, у вас и король есть? — невесть чему обрадовался Сколот. И попросил: — Вы нас к нему проведете?
Исаак замялся:
— Ну… вообще-то я бы очень хотел, чтобы вы поскорее ушли и оставили меня в покое… хотя, — он внезапно приободрился, — если я задержу двух подозрительных чужаков на границе леса, отец треснет от восторга! Вы не поможете, а? Надо всего-то изобразить моих пленников, а Его Величество Тельбарт, я уверен, тут же прикажет вас отпустить, так что это ненадолго… — он сообразил, что господину Эсу эта идея так же безразлична, как, например, копошение муравья в траве, и перешел на печальный умоляющий тон: — Ну пожа-а-алуйста! А я вам за это печенья дам… и бутерброд, если бутерброды у меня в сумке еще остались… да и вообще, — он посмотрел на гостей Драконьего леса с вызовом, — какие из вас путники, если вы и в плен не можете нормально попасть?
— Я все еще не понял, — честно сообщил ему бывший придворный звездочет, — кто ты, черт возьми, такой?
Исаак обиженно скрестил руки на груди.
— Я же сказал — рядовой патрульный семнадцатого пограничного поста, и зовут меня…
— Да нет, — перебил его Эс. — Не в этом плане. Я, признаться, неплохо разбираюсь в разумных расах, но похожих на тебя ни разу не видел.
— А! — военный просиял, как если бы ему подарили вкусную кремовую конфету. — Я — хайли, господин. Самый обычный хайли. Мы живем только здесь, в Драконьем лесу, и, вероятно, поэтому вам до сих пор не попадался ни один мой сородич.
— А-а-а, — повторил за ним бывший придворный звездочет. — Ну ладно. Вяжи.
И протянул обе руки вперед.
Исаак талантливо, хотя и без лишнего усердия обмотал запястья господина Эса веревкой, а потом то же самое проделал со Сколотом, хотя юноша возмущенно заявил, что является карадоррским лордом, и вынудить его разгуливать по чащобе со связанными руками — это оскорбительное неуважение. Он даже предположил, что в роли пленника патрульный будет выглядеть гораздо более весело и правильно, чем юноша и его опекун; Исаак всерьез опечалился, но бывший придворный звездочет оборвал сердитую речь Сколота на полуслове и негромко, так, чтобы хайли не услышал ни звука, произнес:
— Тише. Тише, успокойся… прости, это все я виноват, но мне надо… мне действительно, без шуток, надо… попасть в их город и посмотреть, что там такое творится. Хорошо?
Сколот закрыл свои мутноватые серые глаза. Всего три дня путешествия по Тринне, всего три дня, а он уже потерял всякое представление о том, с кем и ради чего имеет дело. «Моего сердца хватит на двоих… на троих… на всех, на весь этот мир — его хватит!»
— Вы спросили, кем является господин Исаак, — констатировал он с такой печалью, будто бывший придворный звездочет был его палачом. — Но меня больше интересует, кем являетесь вы, господин Эс. И кем является… — он тоже понизил голос, и хайли предусмотрительно отошел, полагая, что добровольные пленники имеют полное право перемолвиться напоследок. — Кем является упомянутый вами господин Кит, и правда ли, что я похож на него… своей цветовой палитрой, и ростом, и своим равнодушием… и тем, что я бессердечен, беспощаден и жесток по отношению к вам. И правда ли, что вы так меня бережете лишь поэтому, а вовсе не потому, что я — мастер, что я — лорд, или что я — ваш ребенок… и…
Господин Эс побледнел и закрылся рукавом, словно желая скрыть от юноши выражение своего лица. Но Сколот — пусть и какую-то жалкую секунду, — успел полюбоваться горечью, промелькнувшей в тонких чужих чертах. И успел испытать смутное удовлетворение.
«Они бессердечные…
