Потом она снова повернулась ко мне, и в глазах её мне почудилась улыбка.
— Меня зовут госпожа Явета, я комендант. Вот ваш ключ, господин Мортегар. — Она протянула мне круглую каменную печать с руной. — Пока двери пропускают всех, но с началом испытаний магия будет ужесточена. С уставом ознакомьтесь, это вас от многих проблем избавит. Там же найдёте план здания и список кабинетов. Меня звать только в случае крайней необходимости. Подчеркиваю: крайней! Когда два студента подрались — это не крайняя необходимость. Крайняя необходимость — это когда один из них сломал своей глупой головой стол и теперь не может заниматься. Тогда прихожу я и чиню стол. Ничья больше магия Земли здесь, у вас, не работает. Вопросы?
— Пока не придумал, — сознался я.
— Добро пожаловать в академию, — кивнула госпожа Явета и удалилась.
Я перевел взгляд на Ямоса и нехотя ему улыбнулся.
— Попробуем еще раз, с начала? Меня зовут Мортегар, а это — Натсэ.
Ямос, сопя, прошел к своей кровати и сел на неё. Я уж было подумал, что он так и отмолчится, но вдруг он назвал своё имя. Буркнул себе под нос. И то хлеб, как говорится.
— А эта бестолковая орясина — Танн, — добавил он, указав на раба. — Но его можно звать придурком, он понимает, о ком речь.
Глава 29
Устав академии был, по сути, первой книжкой этого мира, попавшей мне в руки. Наконец-то какая-то системная информация, написанная не огненными буквами в воздухе, а чернилами на бумаге. Едва отбоярившись от Ямоса, который вдруг переключился с «ты кто такой? Давай, до свидания!» на «мне кажется, это начало прекрасной дружбы», я завалился на кровать и принялся читать.
Ямос, помыкавшись по комнате, свистнул Танна и пошел куда-то искать приключений. Натсэ уселась на подоконнике, обняв колени, и любовалась водопадом. А я делал то, чего почти наверняка не делал больше ни один студент в академии. Читал устав. Медленно, с удовольствием, от корки до корки.
Оказывается, комендантша не преувеличивала. На добрых десяти страницах рассказывалось, что студенты академии сами решают свои проблемы так, как им того захочется, за одним лишь исключением: магия Земли в жилой части полностью заблокирована. Работают только печати, изготовленные преподавателями, и только так, как задумывалось преподавателями.
Иными словами, перевёл я для себя, мордобой в порядке вещей, а колдовать нельзя. Весёленькое место.
Несколько страниц отводилось под уточнение ответственности. За причинение непоправимого вреда здоровью, провинившийся студент исключался сразу же и переходил под юрисдикцию кланового суда. Поправимый вред здоровью решался на местном уровне и гораздо проще: штрафом в пользу пострадавшей стороны. Были даже тарифы. За разбитый нос можно было получить с обидчика гатс, за синяк — от десяти до пятидесяти дилсов. Сломанные и вывихнутые конечности оценивались дороже: вывих — пятьдесят гатсов, перелом — солс. Да я тут озолотиться смогу, если Натсэ отвернется! Отличная идея для стартапа: делай то, что умеешь лучше всего, и получай за это деньги.
На всякий случай скинув тарифы в расширенную магическую память, я перелистнул страницу.
Перечень травм и расценок закончился вялым напоминанием, что мы всё-таки маги, а не деревенское быдло, и нам подобает решать свои проблемы культурно, однако за этими дежурными словами так и сквозила простейшая мысль: да поубивайте вы уже друг друга, уродцы.
Следом пошли более скучные правила поведения в общежитии. Тут были отбой и подъём, соответственно в десять вечера и в шесть утра. После побудки все централизованно шли на зарядку, в душ и на завтрак, потом — на занятия, а во внеучебное время (как сейчас) вместо занятий предполагалось личное время. Бесценная возможность пускать друг другу кровь, ломать кости и бросаться деньгами.
После отбоя все двери блокировались до утра. Тем, кто не успел уладить все свои дела до десяти вечера, рекомендовалось воспользоваться ночным горшком, находящимся под кроватью. Я проверил — горшок действительно был. Каменный, как и всё остальное здесь. Натсэ с интересом проследила за моими действиями и, тут же поняв, откуда ветер дует, спросила, во сколько отбой.
— В десять, — проворчал я. — Детское время…
Ночевать вне общежития, не ставя в известность коменданта, допускалось до трех ночей подряд. Можно было, в принципе, написать заявление и вообще свалить из общаги, но при этом обязательно указать адрес, где тебя можно найти. Потому что — я цитирую — «студенты, получившие печати, на время обучения становятся военнообязанными академии и должны быть всегда готовы к исполнению любого приказа. Допускается использование студентов для любых магических целей во благо академии, клана и мира в целом».
Про рабов в уставе действительно не было ни слова. Надо будет поспрашивать ребят. «Эй, привет, а чем ты кормишь своего раба?». Бр-р-р, кошмар. Светская беседа рабовладельцев, как я дошел до жизни такой!
Дверь отворилась, и в комнату просунулся Ямос:
— Ну ты как, на ужин-то идёшь? — спросил он.
Я сверился с часами в «интерфейсе». Было без пятнадцати минут семь.
— Иду, — сказал я, скатываясь с покрывала. — Надо только переодеть Натсэ.
Обтягивающее трико вместо обтягивающих шортиков не делало фигуру Натсэ менее соблазнительной, но всё-таки было больше шансов, что случайный взгляд за нее не зацепится. Завтра обязательно надо будет зайти на рынок! Хотя… Если Талли права, и поступить мне не светит…
Я погрузился в тяжелые мысли и не выныривал из них всю дорогу. В столовую нас вёл Ямос. Танн плёлся рядом с ним, а мы с Натсэ — замыкали шествие. В какой-то момент я понял, что знаю, куда мы идём. «Сейчас направо и вверх по лестнице», — думал я, и Ямос поворачивал вправо, мы начинали подниматься.
Это явно была не моя память, и интерфейс молчал. Я нахмурился еще сильнее. Неспроста это. Личность Огня в моем мозгу — это одно. Дерево заклинаний, магическое расширение памяти, ранги, статусы и прочая дребедень, от которой у меня голова кругом, — это туда же. Но откуда абстрактная сила Огня знает, как пройти в столовую? Откуда у неё сведения об орденах и родах? Почему я могу иногда общаться с этими огненными буквами, как с искусственным интеллектом? Нет… Я, конечно, не великий магический сыщик, но мне кажется, что в голове у меня живёт что-то ещё. Что-то, о чём меня не предупредили. Что-то, имеющее очень мало отношения к Огню.
Пока я думал, мы пришли в столовую. Это было высокое, просторное помещение, с окнами, выходящими на восток. Столов здесь было всего семь, но это были по-настоящему длинные столы. За пятью из них сидели
