— Как мы назад вернемся? — спросил я, отплевываясь от воды.
Тёмный силуэт, обозначающий Натсэ, ответил:
— Я найду. Это ведь моя работа.
— Что? Находить открытые окна под водой?
— Ну да. А как ты представляешь себе ремесло убийцы?
— Понял. Отстал.
Она тихо засмеялась. А я пожалел, что не светит луна. «Купальный костюм» Натсэ я видел только несколько секунд, в комнате, но он мне очень понравился. Особенно — неширокая полоска материи, прикрывающая грудь. Никаких «чашечек», но выглядело… Как-то слегка по-дикарски и очень волнительно.
И вдруг сверкнула молния. Долгая, разветвленная. В её свете я, как днем, увидел плывущую на спине Натсэ. А когда свет погас, я продолжал её представлять. Для меня оказалось полной неожиданностью, когда воображаемое тело девушки оказалось прижатым ко мне.
Раскатисто прогремел гром. Мы чуть не пошли ко дну, но я, одной рукой прижав к себе Натсэ, другой начал усиленно грести и вдруг наткнулся на камень.
Снова сверкнуло. Кажется, мы достигли плотины. Вода перетекала через широкую каменную стену, а нас прибило в угол между ней и стеной академии. Сверху образовался какой-то козырек, который прикрывал от дождя. Ногами я нашарил пару выступов и уперся, чтобы не утонуть.
— Ты что, боишься грозы? — спросил я после очередного раската.
— Н-н-нет, с-с-с чего в-в-вы взяли, х-х-хозяин, — пролепетала Натсэ и попробовала было от меня отстраниться, когда небо разорвала очередная молния.
Натсэ будто швырнуло ко мне высшей силой. Она дрожала, закрыв глаза. Я успокаивающе погладил ее по голове, по спине… Кажется, и тут я немного повзрослел. Думаю о том, как её успокоить, а не как бы за что ухватиться. Хорошо, конечно. Только так ведь и состарюсь, ни за что не ухватившись, гордый и непокоренный, как скала в пустыне.
— Ну хорошо, боюсь! — с вызовом ответила Натсэ. — Но это вообще единственное, чего я боюсь. Ой, мама!
Она, казалось, превратилась в крохотный дрожащий комок, когда гром долбанул прямо над нашими головами. Тут даже мне стало не по себе. Да и вообще, будем откровенны: купаться в грозу — не самая лучшая идея. Мне-то, наверное, ничего не будет, если молния ударит в воду. Она все-таки какой-то там огонь. А вот Натсэ может и убить, так что она совсем не напрасно боится.
— Плывем обратно, — сказал я.
— Сейчас, — пробормотала она и, чуть отстранившись от меня, развела руки в стороны.
Когда сверкнула очередная вспышка, Натсэ не дрогнула. Ее глаза были закрыты, а руки она держала ладонями вверх, соединив большие и указательные пальцы. Она глубоко и спокойно дышала, видимо, успокаиваясь.
Прошла минута. Я не торопил Натсэ, наслаждаясь ощущением хрупкого сокровища у себя в руках. Хотя сокровище это было совсем не хрупкое, покрепче меня, но ощущение было именно такое.
— Я готова, — выдохнула Натсэ и тут же скользнула в воду.
Я, набрав побольше воздуха, последовал за ней. В свете очередной вспышки нашел взглядом силуэт, в несколько гребков догнал и одной рукой обхватил за талию. Заблудиться под водой мне совсем не улыбалось.
Окно Натсэ нашла быстро. Пришлось немного повозиться, чтобы встать на подоконник, когда тело тянуло вверх, да и разум голосил: «Всплывай, придурок, воздух — там!». А потом мы просто шагнули вперед и полетели на пол, смеясь и задыхаясь, мокрые, дрожащие.
Я всё еще обнимал Натсэ и чувствовал рукой ее дрожь, а до моего лица долетало ее дыхание. Секунды шли. Я ни о чем не думал, ни на что не решался. Просто в полной темноте (мы погасили свечи, прежде чем выплыть отсюда) подался вперед, и мои губы нашли её.
Дыхание у неё перехватило, у меня тоже. Я отстранился. Убрал руку. Что на меня нашло?! Полудурок несчастный. Да её сейчас вырвет. Какое вообще моральное право может иметь такой безвольный тюфяк, как я, на какие-то там поцелуи и прочее?
— Прости, — шепнул я.
На самом деле я не успел договорить это короткое слово. Натсэ приблизилась ко мне и поцеловала уже сама. Этот поцелуй протянулся дольше. Я жил в нем, растворялся в нем. Моя рука скользила по мокрой спине Натсэ, хотя разум продолжал кричать, что всё это какая-то нелепая ошибка.
Но если ошибка и была, то ошибались сразу трое: я, Натсэ и вселенная, приведшая нас к этому мигу.
Она встала первой, потянула меня к постели. Я подчинился. Сердце колотилось, кружилась голова. Всё заходило так далеко, что походило на сон. Мы целовались стоя. Я почувствовал, как Натсэ сняла свою повязку, прикрывавшую грудь, и прижалась ко мне. Потом опустилась на кровать…
В какой-то момент я почувствовал: всё изменилось. Что-то повернулось во вселенной, и сказка закончилась, сон оборвался. Шепот Натсэ лишь подтвердил это:
— Морт… Зажги свечу. Тихо. Никаких громких звуков.
Я шагнул к столу, ощупью нашел на нем спички, чиркнул… Зажигать свечу не понадобилось. Я приоткрыл рот, чтобы судорожно вдохнуть воздуха, но Натсэ решила, что я собираюсь закричать. Она метнулась ко мне и зажала рот ладонью.
— Тс-с-с. Надо срочно что-то решать. Надо… Надо одеться. Для начала.
Я кивнул. Одеться сейчас было действительно самым лучшим вариантом. Во всяком случае куда лучшим, чем заниматься любовью на мёртвом Танне, из груди которого торчал меч Натсэ.
Глава 38
— Что это такое? Зачем вы это принесли? Ку… Куда вы его тащите?! — орал Мелаирим, пока мы с Натсэ, красиво появившись из стены его подземного обиталища, волокли по полу свою кровавую ношу.
Я выпрямился. Не знаю, что во мне сейчас кипело — сила Огня, или моя собственная, невесть откуда взявшаяся ярость, но Мелаирим, глядя мне в лицо, предпочел заткнуться.
— Это — труп раба моего соседа, Мелаирим. На пропитанном кровью матрасе. Мы притащили его сюда потому, что я понятия не имел, куда еще его деть, чтобы ничего не сломать в вашем хитром плане.
— Бред! Какое он вообще имеет отношение…
— Он — никакого. Он скорее всего надоел Ямосу, и тот послал его домой. Вернувшись в комнату, он обнаружил, что она пуста, подумал, что я ушел на ночь, и завалился на мою постель, не рискнув потревожить постель своего хозяина. И как только он заснул, в комнату вошел кто-то, взял меч Натсэ и вогнал ему в грудь, думая, что убивает меня. Ваш кастет мне просто умопомрачительно бы помог в этой ситуации.
Лицо Мелаирима слегка расслабилось, но я даже близко не закончил выплескивать всё, что скопилось у меня внутри.
— Ну, мальчик мой, ты же понимаешь, что я не виноват в…
Я достал из кармана кастет. Надел его на руку и, широко
