И если границ нет, кто знает, может быть, однажды Ургину суждено завладеть этим сказочным городом, этим сердцем всего Великого Хребта. Так говорил отец.
А еще он сказал, что настало время Ургину учиться другим наукам. Он уже стал истинным сыном моры-для этого они с отцом пасли стада или охотились, удивляя и вызывая уважение у всех тем, что сам Руоль не чурается столь обыденных дел; для этого Ургин впитывал в себя древние сказания, учился всем житейским премудростям, учился слышать, понимать и любить бескрайнюю, благодатную мору. Но сейчас, чтобы осуществить мечту отца, чтобы мечта стала его собственной, Ургин должен стать еще и сыном таинственной родины Высоких. И поэтому на сей раз его визит в Верхнюю будет кратким. Дальше он отправится в Среднюю. К Кирде Шиме Шалторгис, своей далекой и незнакомой сестре. Эта мысль наполняла сердце юного Ургина удивительной смесью восторга и страха. Но восторга все-таки было больше. Подумать только, скоро он своими глазами увидит то, что не может даже вообразить, окунется в новый, удивительный мир, о котором до сих пор только слышал, при этом плохо представляя себе, о чем вообще ему рассказывают. И потому все последнее время Ургин буквально не находил себе места. Да и разве можно оставаться спокойным, когда впереди ждет необыкновенное приключение? Мысленно он уже давно был там-в неразведанных, таинственных и манящих глубинах Великого Хребта.
-Мы прибыли в Среднюю! - повторил Ургин. - Все на берег!
Временный лагерь встретил его привычной походной суетой. В центре площадки, окруженной торохами, жарко горел костер, над лагерем витал аппетитный аромат готовящейся еды. Кто-то из суровых воинов со смехом потрепал Ургина по голове, когда он проскользнул к отцовскому тороху.
Отец сидел на кулане, обстоятельно и неторопливо чистя и смазывая свое ружье. Он часто делал это, когда хотел что-то спокойно обдумать. При появлении Ургина он поднял голову и улыбнулся.
-Сынок, - сказал он, - вот ты где. Я тебя потерял.
-Что со мной случится? - беспечно отвечал Ургин. Он всегда был почтителен с отцом, но иногда хотелось показать свою значимость. Ургин считал себя взрослым. - Я дома.
-Я знаю, - спокойно согласился отец. - Подойди-ка. А ты должен знать, что не всегда ты будешь дома и не везде найдешь защиту…
Мысленно Ургин поморщился, хотя внешне никак не подал виду. Опять отец завел одну из своих речей. Скукота. Но отец с каких-то пор снова и снова говорил с Ургином об одном и том же, настойчиво пытаясь внушить ему какую-то мысль. Словно его что-то тревожило. Ургин не то чтобы пропускал все мимо ушей, но, если честно, голова его была занята тем, что он считал более важным для себя. Это вовсе не значило, что слова отца не имели никакого значения, в конце концов отец всегда был прав.
Ургин присел рядышком, подал отцу промасленную тряпицу, наблюдая, как ловко тот управляется с ружьем. Он любил эти моменты-несмотря ни на что.
-Ты знаешь, - рассеянно произнес отец, переключившись на какие-то свои мысли, - когда-то я думал, что для того, чтобы победить, достаточно будет грубой силы. Если все луорветаны объединятся, думал я, этого хватит. Но много ли у луорветанов… много ли у нас было оружия, металла, всего того, что наиболее необходимо?
Он усмехнулся.
-У нас были только наши ороны и наши луки, сынок. А нам была нужна промышленность, нам была нужна торговля. Но на первых порах луков оказалось достаточно. Никогда не недооценивай хороший лук и верного орона. Именно благодаря им теперь у нас есть Верхняя и все то, что она может нам дать. Все то, что нам нужно.
Он посмотрел на сына долгим, но теплым и немного грустным взглядом.
-Вот только Верхняя это еще не весь Хребет. Однажды мне сказали, что никто никогда не мог покорить весь Великий Хребет. Но мы ведь только в начале пути, да? Это долгая дорога. Так мне тоже сказали.
Он замолчал, погрузившись в воспоминания, видя картины из прошлого, которые по-прежнему, которые всегда были живы в нем. Ургин вдруг заерзал и, словно уловив настроение отца, внезапно спросил:
-А расскажи, как ты встретился с мамой?
Он знал эту историю наизусть, но всегда был готов слушать ее из уст отца, как в первый раз.
Отец отложил ружье и с понимающей улыбкой посмотрел на Ургина. Потом взгляд его знакомо обратился внутрь себя. Затаив дыхание, Ургин ожидал историю.
-Я очень хорошо помню тот день, - начал отец. - О да, я его помню. Этот день. Тогда и случилась наша первая встреча с твоей мамой. Но ты, конечно, понимаешь, что я не особо запомнил ее в тот раз. Ей ведь тогда было сколько… хм, не старше тебя. Это она меня запомнила. По-настоящему в первый раз мы встретились много, много позже, но да… именно в тот день она впервые увидела меня, а я ее. Она была там, хотя больше в тот раз я запомнил твоего деда, отца твоей матери. Тот день…
-Так что говорят разведчики? - спросил Руоль. Он чувствовал гнетущую тоску, тревогу, и вообще ему было нехорошо.
Саин повернул к нему голову, посмотрел этим своим взглядом, всем видом выражая с трудом сдерживаемое презрение, даже сплюнул в сторону, прежде чем ответить. Смешно.
-Мы уже близко, - сказал Саин, нехотя цедя слова. - Но они еще не знают, что мы здесь. Вон там их посты, они не беспечны. Но их мало.
Саин нехорошо осклабился. Склон Серой Горы, словно гигантский прыщ на лике моры, высился над ними. Руоль был в этих местах впервые. Далеко же вы забрались, ох, далеко. Он знал, что здесь скрываются те, кто остались от некогда большого и сильного становища Тэля. Грустно было думать об этом. Еще он знал, что Ака Ака прежде намеревался извести род Тэля под корень, и Саин, наверное, до сих пор надеялся на такой поворот. Но Руоль был здесь именно потому, что ему и Нёр удалось изменить планы Аки Аки. Он был здесь, чтобы договориться, чтобы сдержать Саина, своего безумного старшего брата, чтобы не допустить непоправимой беды. И ему действительно были нужны эти люди. Вот только что на это скажет сам Тэль?
Руолю казалось, что он угодил в безжалостные тиски. Тэль и Саин. Он совсем не был уверен, что ему удастся образумить этих двоих, но это то, что он должен был сделать. Иначе все может провалиться, даже не начавшись. Если бы только Нёр была рядом! Но у шиманов, как известно, свои дороги. Если бы хоть кто-то из друзей, из тех, кому он мог
