-Ты уж подожди. Я скоро.
Он ушел, а по дороге думал: надо идти туда, где люди. Или не проживем зиму. А где они, люди?
Получилось так, что в этот день он все-таки вернулся с добычей. Сияющий, счастливый. И радостно было смотреть, как Унгу устремляется ему навстречу.
И на следующий день Руоль отправился на охоту, чувствуя, что поймал наконец свою удачу. А Унгу улыбалась, провожая его.
И опять Руолю повезло, и даже больше, чем вчера. Возвращался он тяжело нагруженный, усталый, но довольный, представляя восторженный взгляд сестры.
Но встретил лишь пустоту. Разрушенный шалашик, сиротливо брошенный хотукан-напоясный мешочек Унги. Тихий пустой берег, пустая мора. И никаких следов, только в одном месте Руоль позже увидел единственный след орона.
Руоль онемел от ужаса. Бросил добычу, бегал, метался, беспомощно кричал, когда голос вернулся:
-Унгу! Унгу!
Всю ночь сходил с ума, и лишь под утро до него начало доходить, что, возможно, он никогда больше сестру не увидит. Руоль долго сидел, уткнув голову в колени. Уже без слез. Потом встал и отправился на поиски, не имея ни малейшего понятия, кто украл Унгу и в какую сторону ее увезли.
Близилась долгая ночь. Беспрерывно веяло с севера стылым, морозным дыханием Зверя. Замели снега. Руоль упрямо шел, замерзая и голодая, брел куда-то, уже забыв обо всем на свете. Он сильно заболел и знал, что скоро умрет.
Но вот однажды он увидел одинокое жилище на открытом месте. Обитал там мудрый Тыкель-старик, очень уважаемый человек, скитающийся по море, то там появляющийся, то здесь. Он не был шиманом, но люди говорили, что ведомо ему многое, и даже сами шиманы с почтением относились к нему. Всюду Тыкель был желанным гостем. Кто еще мог так красочно поведать о мире, о деяниях древности, поражая своим ослепительным знанием?
Замерзший, едва живой Руоль добрел до его жилища.
-Ок! - изумленно приподнялся старик.
А Руоль уже повалился без сознания.
Долго он болел, а когда выздоровел, то остался жить у Тыкеля, привязался к нему, называл дедушкой. Так они стали странствовать вдвоем. Однажды Руоль признался, что совсем в нем пропала надежда найти свою сестру. Тыкель, который безрезультатно долгое время спрашивал об Унгу каждого встречного, только вздохнул и покачал головой.
-Никто не знает, как все обернется, - сказал он.
А вначале следующей зимы слег вдруг и сам Тыкель. Теперь настала очередь Руоля ухаживать за больным. Тяжело ему было, но, к счастью, в этой местности они жили не одни.
Неожиданно приехал сам князец Ака Ака, чье становище находилось неподалеку. Огромный, толстый, он грузно вошел, посмотрел озабоченно, заговорил:
-Давно я знаю Тыкеля. Не мог не приехать. Это ты тот сирота, которого подобрал огор?
-Я… не…
-Послушай, забираю я вас к себе. У меня тепло и сытно. Тыкель поправится. Шиманов кликну, самых лучших, изгонят болезнь.
Руоль не знал, что и сказать. Но пришел в себя Тыкель и, когда услышал щедрое предложение, мотнул было головой, а потом посмотрел на Руоля, на его тощую фигурку и сказал:
-Хорошо.
Так они стали жить у Аки Аки. Тыкель выздоровел. А князец узнал, кто есть Руоль.
-Так ты мой родственник! - воскликнул Ака Ака. - Ну, будешь теперь моим сыном!
К приходу тепла Тыкель собрался уходить. Он сказал:
-Спасибо тебе, Ака Ака. Достаточно я у тебя погостил.
-Оставайся, прошу тебя, - Ака Ака действительно не хотел отпускать Тыкеля. Ему нравилось, как люди говорили, что такой известный сказитель живет у богатого князца.
-Я привык странствовать, встречаться с разными людьми, - отвечал Тыкель, - поэтому уйду. Но я буду охотно навещать тебя.
-А Руоль? Он мой родственник, не забывай. Я могу многое ему дать.
-Руоль, - задумчиво молвил Тыкель, и морщины на его лице углубились. - Я бы сказал, что в этом наши с тобой желания совпадают. Сердце мое хотело бы оставить его при себе, но ты прав: здесь семья, которую он обрел, здесь друзья и женская забота.
-А еще ему все время будет тепло и сытно. Пора мальчишке узнать хорошую жизнь.
Тыкель грустно улыбнулся.
-Я поговорю с ним, Ака Ака.
И вот так Руоль остался жить у князца.
В один из пасмурных дней Саин со своим отрядом достиг гряды Архатаха. За время пути в нем все больше крепла уверенность, что именно здесь скрывается беглец Руоль. Именно здесь, а не в Тарве, а значит, Тары-Ях, как ни удивительно, сказал правду. И чем ближе подъезжал Саин, тем сильнее становилось это чувство. Словно бы некая невидимая связь установилась между ним и беглецом. Впрочем, Саин старался не думать, что эта связь вообще существует. Просто добрые духи его ведут, не иначе.
Тем не менее, Архатах это не просто холм, какая-нибудь сопка с редколесьем. Что ж, решительности Саину не занимать, а с пришедшей уверенностью она удвоилась. Велик, огромен Архатах, но, если придется, его прочешут вдоль и поперек, под каждый камень заглянут. Рано или поздно искомое отыщется. И хочется думать, духи окажут помощь, выведут как можно скорее. С этой целью Саин не поскупился на большую жертву.
И начался поиск. Время шло, воин не терял решимости. Все равно найдут, все равно выследят, все равно поймают. Оставаясь один, Саин все чаще проклинал Руоля, жалкого выродка.
-Ненавижу, -шептал он. - Ты бросаешь на меня свою черную тень. Твоей кровью только смою позор.
И скрипел зубами от злости и ненависти. С каждым безрезультатным днем росла эта злость. Велик Архатах, поиски продолжались. Чередой дней Саин, словно жгучими каплями, наполнял чашу своей ненависти, чтобы при встрече с Руолем выплеснуть ее тому в лицо. Эту едкую смесь обиды, презрения и всех этих напряженных дней, наполненных изводящей до печенок злостью и растущим раздражением.
Поиск продолжался.
Муусутар-луна, когда вскрываются льды и вновь начинают течь реки. А следом придет Эдж-луна веселого хоровода, новой жизни. Но сейчас эта жизнь только рождается в таянии снегов, в раскалывании толстых ледяных покровов. Именно сейчас закончилась зимняя спячка. Оттого Муусутар считается первой луной, а предыдущая-Сурапчи- соответственно, последней луной старого, сделавшего полный оборот года.
Впрочем, первая луна бывает разной в разные годы. Иногда Белый Зверь оказывается слишком силен, и снега лежат до самого конца Муусутара, да и в лучшие годы мора не освобождается от снега совсем-то там, то здесь встретишь чернеющие лоскуты ноздреватых сугробов или особенно толстые куски ледяных глыб, ставшие похожими на темные валуны. Но, как правило, последующий Эдж-это уже тепло, уже проснувшийся, распускающийся мир, хотя и в Эдж порой идет снег. В море бывает по-всякому, и ко всему здесь привыкли. Ведь смена времен-это борьба, живая борьба, которая не может каждый раз проходить совершенно одинаково.
В этом году луна Муусутар
