Прекратившая бормотать Ведана подула на сложенные лодочкой ладони, подняв засеребрившееся в темноте облачко какой-то пыльцы, устремившееся к монстру, и, закатив глаза, без чувств рухнула на пол. Догадавшись, что старая травница сотворила одни из немногих доступных ей чар, Ялика влила свои собственные силы в ворожбу старушки, окутавшую заревевшего от боли Кадука искрящимся облаком, поддерживая и питая нехитрое, в общем-то, волшебство.
Сверкающий туман плавно осел на пол, не причинив чудовищу заметного урона. Лишь местами шерсть, покрывавшая тело монстра, слегка дымилась, распространяя вокруг удушающий смрад.
— Ты! — взревел Кадук, молнией устремляясь к замершей Ялике, не успевшей ни сотворить чар, ни уклониться.
Схватив Ялику поперек туловища, он легко оторвала ее от пола и, вплотную придвинув ее лицо к своей морде, угрожающе зарычал. От мерзкого зловония разлагающейся плоти, исходившего из его пасти и, казалось, даже обретающего вполне зримые очертания, ворожею замутило.
— Тебя предупреждали! — гневно взрыкивая, проклокотал Кадук, открывая бездонную пасть, будто собравшись целиком проглотить брыкающуюся Ялику.
За спиной чудовища, пошатываясь, сначала встав на колено, а потом, выпрямившись, поднялся Могута. Тяжело мотнув головой в попытке справится с головокружением, он заметил извивающуюся в лапах Кадука ворожею. И, выставив меч перед собой, не раздумывая, ринулся вперед. Острие меча с противным хрустом вошло между лопаток оглушающе взревевшего монстра, глубоко увязнув в его плоти.
Именно в этот момент Ялика, извернувшись, смогла дотянуться до пояса. Выхватив протяжно сверкнувший в окружающем мраке клинок, она наотмашь ударила по морде Кадука. Правый глаз чудовища лопнул, обдав ворожею потоком густой черной крови и гноя.
Кадук, отбросив в сторону Ялику, тут же стремглав вскочившую на ноги, душераздирающе завыл. Освободившимися руками он попытался достать засевший в спине меч, лишь с громким звоном обломав лезвие у самого основания эфеса.
Разъяренное чудовище обвело горницу единственным оставшимся целым глазом.
Застывшая каменным изваянием ворожея уже приготовилась к отпору. Висевшая у нее на груди руна пылала нестерпимым взгляду Кадука ослепительно-белым светом, с легкостью разогнавшим царящую темень. С рук Ялики срывались языки зеленоватого пламени. Рядом с ней встал Могута, схвативший обычный кухонный нож. Суровое выражение его лица, на котором ходуном ходили желваки, говорило о том, что он готов биться насмерть. Пришедшая в себя травница снова что-то шептала, рисуя в воздухе перед собой замысловатые символы.
Взгляд Кадука остановился на вжавшихся от страха в угол обманках, изображавших напуганных детей. Не заметив подмены, чудовище, рыкнув и не теряя драгоценные мгновения, ломанулось к ним. Вослед ему с вытянутых вперед рук Ялики сорвался гудящий клубок мерцающего изумрудом пламени. Она намеренно промахнулась. Огненный клубок лишь вскользь задел плечо даже не заметившего этого монстра.
Кадук сграбастал когтистой рукой соломенные обманки, прижав их к груди, торжествующе заревел и вихрем вылетел из горницы, раскидав оказавшихся на пути Могуту и ворожею, кубарем покатившихся по полу.
Клубящаяся снаружи тьма неторопливо отступила, уступая место обычному ночному сумраку. Вновь полил дождь. Уже без грозы. Крупные капли воды, врываясь в дом через разбитые окна, со звонкими шлепками забарабанили по полу. Множество их, сливаясь друг с другом, побежали по деревянному полу веселыми ручейками.
— Все, — облегченно выдохнула Ялика, поднимаясь на ноги. Безуспешно попытавшись оттереть рукой залившую сарафан черную кровь Кадука, она брезгливо наморщилась и произнесла, услышав, как откуда-то со стороны леса донесся разочарованный вой: — Он получил то, что хотел.
— Видать, подмену заметил, поганец, — тихо отозвалась Ведана, прислонившись к стене и обводя взглядом учиненный в горнице разгром. — Ох, и работы будет, — тяжело вздохнула она.
Едва слышно скрипнула дверь, ведущая в горницу, где спали близнецы. Все разом повернулись на звук. На пороге застыла сонно потирающая глаза Лада.
— Мне мама снилась, — вымолвила она. — Только мама злая была, хотела нас с братом чудовищу отдать. Девочка посмотрела на ворожею и, захлебываясь слезами, добавила: — А ты маму убила.
— Тише, детка, тише, — подлетевшая к Ладе Ведана заботливо обняла ее за плечи. — Это просто страшный сон был. Пойдем, я тебе колыбельную спою.
Едва старушка увела девочку, Ялика, посмотрев на Могуту, сказала:
— Я пойду. Смертельно устала я. Колдовство рассеялось. Кадук, небось, сейчас локти от злости на болоте своем кусает. Опростоволосился как-никак.
Могута слабо улыбнувшись, кивнул.
— Приходи утром, — бросил он вослед выходящей из дома ворожее. — Обещал отблагодарить — отблагодарю.
Снаружи, кроме полуразрушенных сеней, ничего не напоминало о ночном вторжении. Лишь кое-где на земле среди луж виднелись немногочисленные следы в форме копыт, быстро заполняющиеся водой.
Вернувшись на постоялый двор, Ялика, устало отмахнувшись от назойливых расспросов Радмилы, сразу поднялась к себе в комнату. Без сил рухнув на кровать, она забылась беззаботным, совсем как в детстве, сном.
Утром, расплатившись за постой и снедь последними монетами, оставшимися от тех, что выдала ей Яга, ворожея покинула постоялый двор и, наслаждаясь погожим деньком, неспешно отправилась к дому травницы.
Могута встретил ее, прилаживая новую дверь взамен сломанной прошлой ночью Кадуком.
— Как дети? — поприветствовав его, спросила ворожея.
— Хорошо. Твоими стараниями, пресветлая, — улыбнулся мужчина. И обтерев руки, испачканные в древесной пыли, о штаны, снял с пояса плотный набитый кожаный кошель. — Это тебе. Как обещал. — Заметив смущенный взгляд Ялики, он торопливо добавил: — И не вздумай отказываться. Заработала.
— А ты что? — спросила она, растерянно принимая дар.
— А что я? — пожал плечами Могута. — Ведана сказала, что дом давно требует мужской руки. Да и она сама в одиночку с детьми не управится. Здесь я буду жить теперь. Авось и работу найду, чай не безрукий.
— Вот и ладно, — кивнула Ялика. — А сама она где?
— С детьми по ягоды да грибы пошла, — неопределенно махнул он рукой.
Ялика собиралась уже попрощаться, как, встрепенувшись, Могута остановил ее. И тут же скрылся в одной из горниц. Вернулся он, неся в руках ее котомку, и, протянув Ялике, словно извиняясь, произнес:
— На, вот, вчера забыла.
— Ну, я и растяпа, — простонала она, хлопнув себя рукой по лбу. — И ведь сегодня утром не вспомнила. Ох, и всыпала бы мне наставница за такое по первое число.
— Всяко бывает, — пожал плечами Могута, пряча добродушную улыбку.
Простившись с ним, Ялика, памятуя о договоре с мешой, отправилась к пожарищу, оставшемуся на месте некогда богатого имения.
Еще издали она увидела бесенка, восседающего на ограде, окружавшей сад, и непринужденно болтающего ногами. Рядом с ним топтался огромный бурый медведь. Заметив приближающуюся ворожею, топтыгин приветливо зарычал и, с легкостью перемахнув через каменную стену, скрылся в глубине сада.
— Много будешь знать — скоро состаришься, — ответил
