«Беги, – подумал я. – Пожалуйста, просто беги!»
Увидев выражение моих глаз, она встала и начала пятиться, пока не уткнулась спиной в стену. Бокал выпал из её руки и разбился о твёрдую землю.
«Беги, чёрт бы тебя побрал! Не стой, как кролик с лапой в капкане! Беги!»
Я грубо схватил её. Она вскрикнула, но не завопила.
– Пожалуйста, господин… – сказала она. – Пожалуйста, не надо. Простите. Если я сделала что-то не так, мне жаль.
– Заткнись и не двигайся, – велел я.
«Пни меня, – мысленно умолял я. – Пни меня в пах и беги. Воткни пятку мне в колено и сломай его. Выцарапай мне глаза. Кричи! Сделай что-нибудь! Не позволяй мне…»
Мои руки сами потянулись и схватили за верх её платья. Кончиками пальцев я чувствовал каждую нить ткани. Мягкость хлопка, много раз стиранного. Она только что работала, и влажный пот заливал вырез.
– Пожалуйста, не надо, – сказала она. Потом повторила: – Пожалуйста.
«Не делай этого, – умолял я белого пленителя. – Я тебя понял. Всё кончено, слышишь? Всё кончено. Можешь остановиться!»
Я крепче сжал платье. Материя смялась в руках, распустившиеся нитки зацепились за мозоли на моих пальцах.
Девушка начала плакать.
– О нет. О нет, – простонала она, как будто это уже случилось, как будто всё было кончено и осталось только собрать осколки разбитой жизни.
«Нет!» – мысленно завопил я, но пленитель не давал мне проронить ни звука.
Я направил против него всю свою волю.
«Я аргоси, – сказал я. – Я иду Путём Камня. Ты не можешь заставить меня согнуться. Ты не можешь заставить меня сломаться».
Но он мог.
Медленно, неумолимо, мои руки потянули ткань платья. Я услышал, как швы, потрескивая, начали расходиться. Всё хорошее во мне, во что я начал верить с тех пор, как впервые повстречал Фериус Перфекс, оказалось ложным.
«Ты должна помочь мне, Фериус, – взмолился я. – Ты сказала, что часть тебя во мне. Где же она? Где та часть, которую нельзя сковать? Покажи мне Путь Камня!»
Разрыв в платье превратился в дыру, обнажив кожу. Я попытался заставить себя закрыть глаза, чтобы спастись от ужаса девушки, которая понятия не имела, почему незнакомец творит с ней такое.
«Стой! – умолял я белого пленителя. – Ты победил. Я уеду из города, клянусь. Я выполню всё, что ты захочешь, но, пожалуйста, не заставляй меня делать это!»
Тошнота подступала к горлу, и я подумал – понадеялся, – что меня стошнит. Но мой мучитель что-то сделал со мной, и тошнота прошла.
Правой рукой я продолжал крепко держать платье девушки, не давая ей уйти, а пальцами левой начал расстёгивать пряжку ремня. Белый пленитель заставил меня посмотреть вниз, на себя.
«Я убью тебя, – мысленно поклялся я. – Если ты заставишь меня это сделать, я тебя найду. Я достану тебя, когда ты уснёшь, и разорву тебе горло зубами. Колфакс не пошёл бы на такое, если бы желал моей смерти. Значит, я останусь в живых, и ты будешь знать, что я приду за тобой».
Но Софист уже не слушал. Он был слишком занят тем, что смеялся.
Внезапно задняя дверь распахнулась. Владельцы заведения – муж и жена – вышли, выкрикивая имя, которое я не мог разобрать сквозь эхо смеха белого пленителя. В руках у них были ножи, в глазах – смерть.
Колфакс и Софист оттолкнули их прежде, чем они успели меня пырнуть.
Колфакс схватил меня за воротник и прижал к задней стене трактира.
– Что у нас тут такое, господин Келлен? У вас настолько чёрное сердце, что вы пытались обесчестить невинную девушку всего лишь за то, что она недостаточно быстро вас обслужила?
– В другой раз, – произнёс мой рот.
– Лучше успокойтесь, Келлен, – с мудрым видом произнёс Колфакс. – Это серьёзное дело.
Софист снял пальто и укрыл им девушку. Она вцепилась в его грязную белую одежду, как будто пленитель был её спасителем, плача на его плече, а он похлопал её по спине, потом погладил. И украдкой ухмыльнулся мне, прежде чем передать девочку родителям.
Я удивлялся, почему они не оттолкнули старика и не выпотрошили меня прямо здесь и сейчас. Может, решили, что маршал сделает это за них. Если так, их ждало разочарование.
Колфакс покачал головой.
– Хотел бы я знать, что с вами делать, Келлен. Технически говоря, учитывая ваш статус при дворе, я даже не уверен, что имею право вас арестовать.
Родители начали протестовать, и мать снова бросилась на меня. Колфакс проворно её удержал.
– Мне очень жаль, Лавиния, правда жаль. Это ужасное дело. Но мы ничего не можем предпринять. Келлен – один из королевских наставников. Я при всём желании не смог бы задержать его. Вообще-то даже если ты пойдёшь с таким делом к королеве, она может тебе не поверить. Чертовски жаль, но здесь правит бал он.
– Я убью тебя, свинья! – крикнул отец.
Маршал сочувственно кивнул, но продолжал удерживать его твёрдой рукой.
– Возвращайся в дом и позаботься о своей девочке. Видят небеса, она пережила ужасное испытание и сейчас нуждается в твоей любви. Я разберусь с господином Келленом, попытаюсь его урезонить. Заставлю понять, что он идёт по неверному пути.
Всё ещё дрожа от гнева, не сводя с меня глаз, супруги отвели дочь в дом. Колфакс и Софист повернулись ко мне.
– Так. Есть вопросы насчёт твоих дальнейших действий, Келлен?
Внезапно пленитель исчез из меня. Я упал на землю, и меня вырвало.
– Проклятие, Софи! Предупреждай меня, прежде чем он так сделает!
Софист пожал плечами.
Колфакс опустился на колени и потрепал меня по голове.
– Трудно встретиться лицом к лицу с тем, кто ты есть на самом деле, не правда ли?
Меня вырвало снова. Колфакс успокаивающе положил руку мне на плечо.
– Вот так. Дай всему этому выход. Вот она, грубая правда.
Мои руки едва смогли толкнуть меня вверх. Единственной силой, которая помогала мне шевелиться, была ненависть, такая глубокая и горячая, что меня лихорадило.
– Итак, я обращаюсь к тебе снова, наставник в картах: есть вопросы?
Я покачал головой. Никаких вопросов.
– Скверное дело, – сказал маршал. – Все мы здесь замараны. Но моя работа – охранять королеву, Келлен, и, если Софист мог с тобой такое проделать… Что ж, логично предположить, что найдутся другие люди и другие способы проделать такое снова. Представь, что это произойдёт, когда ты останешься с королевой наедине. Я не могу рисковать. И, если она тебе небезразлична, ты тоже не должен желать такого риска. Далее. Как я уже сказал, даже я не могу хладнокровно убить королевского наставника или вытурить твою жалкую задницу из города. Поэтому ты встанешь, вернёшься во дворец и напишешь письмо и откажешься от должности. А потом тебе лучше уехать как можно быстрее, пока все люди не поняли, что на тебя открыт сезон охоты.
Как бы я ни ненавидел Колфакса, как бы ни хотел
