– Что бы вы хотели увидеть, миледи?
– Я хотела бы знать названия некоторых местных вещей. На прилавке стояло какое-то странное голубое стекло и какой-то розоватый фрукт…
Она кивает и ведет меня вниз на площадь. Во-первых, мне нравится мой тур. Своим знаниям о мире за пределами Мерла я почти полностью обязана книгам, и у меня есть длинный список мест, которые я хочу посетить. Такие достопримечательности, как пламя погребального костра к северу от Фениана и руины города Палия на острове Маррис. Увидеть новые места своими глазами – это увлекательно. Мы находим стеклодува, который говорит мне, что синий цвет стекла происходит от добавления типа металла, называемого гоблином. Мой проводник ведет меня к кружевнице, серебрянику и бакалейщику, где я обнаруживаю, что розовый фрукт – это цитрин. Все люди, которых я встречаю, кажутся преуспевающими и здоровыми.
И все же, они также, очевидно, боятся меня. Они отвечают на мои вопросы, потому что должны. Но не поднимают на меня глаз. Они предлагают мне свои товары и кажутся смущенными, когда я отказываюсь, потому что у меня не оказывается средств заплатить за них. Я тоже в замешательстве, пока моя проводница не объясняет мне местный обычай: дворяне Олориса не обязаны платить за то, что берут у бескрылых.
Мне стыдно, что я ничего не знаю об остальном королевстве. Возможно, Тюрик прав. Возможно, из Люсьена получится лучший защитник, чем я. Я решаю вернуться в дом, подождать там Зигфрида, и начинаю докладывать о своем желании проводнице, когда меня отвлекают доносящиеся неподалеку крики и вопли со двора большого здания.
– Что это такое?
Экономка вертит в руках фартук.
– Это всего лишь Дом правосудия, Ваша Светлость, ничего такого, что бы вам захотелось видеть.
– Но что происходит?
– Сегодня были созваны члены королевского двора, Ваша Светлость, так что, возможно, нам следует… – Она замолкает, прижимая руку к груди, как только детский голос перекрывает шум:
– Мама! Мама, пожалуйста, не позволяй им…
Крик замирает в моем сердце. Я бегу к двери. Охранники кричат мне, чтобы я остановилась, но я не обращаю на них внимания: они узнают, во что я одета, и не смеют меня задерживать. Люди, толпящиеся во дворе, сначала не замечают меня, но я приказываю им дать дорогу, вкладывая в свой голос столько власти, сколько могу. Они оглядываются и понимают, что я дворянка, и убираются с моего пути, и вскоре я оказываюсь впереди толпы.
На площади стоит семья, окруженная охраной. Сомнений нет, что это семья – двое детей являются очевидной копией своих родителей, – но каждый из них привязан к столбу с поленьями и растопкой, сложенными у ног. Связанные веревками и с заткнутыми кляпом ртами. Даже самый младший ребенок, которому, может быть, не больше трех-четырех лет. Двое охранников несут горящие факелы.
– Что здесь происходит?
– Я думаю, Ваша Светлость, вопрос в том, – раздается чей-то голос, – что вы здесь делаете.
Я узнаю этот голос. Но это ведь точно не может быть…
Патрус из Бритиса, мой возможный будущий муж, сидит на галерке, выходящей во двор. Рядом с ним угрюмый мужчина с ярко-оранжевыми волосами, желтоватой кожей и голубыми веками – член семейства олушей. Он переводит растерянный взгляд с меня на Патруса.
Я игнорирую его и говорю с Патрусом.
– Прошу, скажите, милорд, почему эти люди связаны? – Мои конечности начинают дрожать, когда холод противоядия проникает в самое сердце; я плотнее закутываюсь в халат и надеюсь, что никто этого не заметит.
Патрус встает и спускается с галерки, чтобы встать передо мной.
– Вам незачем беспокоиться, моя дорогая миледи. Эти бескрылые были обвинены в нарушении закона, они сознались и потому должны быть наказаны соответствующим образом. Поскольку преступление произошло на территории Бритиса, я здесь, чтобы увидеть исполнение приговора.
Я смотрю на молодую женщину, привязанную ко второму столбу. Она не намного старше меня и смотрит на меня, тихо рыдая.
– Какой закон они нарушили?
– У этого человека обнаружили лук со стрелами. Карается смертной казнью, как вам известно. К счастью, бритские стражники хорошо обучены. Я надеюсь, что однажды у меня будет возможность ввести аналогичные стандарты для Атратиса, – он кланяется и улыбается мне.
Я прикусываю губу, гадая, что же мне делать. Патрус прав: владение луком карается смертью. Так было всегда. Но я также знаю из слов лорда Ланселина, что бескрылые, живущие в сельской местности, часто идут на риск; лук позволяет им ловить дичь, которая в противном случае сбежала бы. И если выбирать – охотиться с луком или голодать…
– Но почему осуждены его жена и дети?
– Назначенное наказание состоит в том, что преступник должен стать свидетелем казни всей своей семьи, прежде чем его самого казнят. В указе совершенно ясно прописаны эти слова.
– Но никто не следит за соблюдением закона подобным образом! И исполнять их таким образом… В Атратисе…
– Ах, – Патрус поднимает вверх короткий палец. – Но мы не в Атратисе, Ваша Светлость, – его улыбка исчезает. – У вас здесь нет никакой власти.
– У вас тоже – мы не в Бритисе.
Патрус всего лишь кивает ближайшему факелоносцу.
– Подожгите их.
Предвкушение в его голосе вызывает у меня отвращение. Я бегу между окружившими меня стражниками, чтобы преградить путь молодому человеку с факелом.
– Ни шагу больше! Я защитница, вы понимаете? Я племянница самого короля. А если вы их сожжете, – я угрожающе поднимаю голые руки, – я сожгу вас.
Он останавливается. В его глазах страх, сомнение и нежелание.
Лицо Патруса багровеет.
– Выполняйте приказ, или вы все будете наказаны! – Он поднимает толстый деревянный прут и опускает его на спину ближайшего стражника. Мужчина пошатывается и хрюкает от боли.
– Поторопись!
Один из стражников делает полшага в мою сторону.
– Миледи, пожалуйста…
– Адерин? – Зигфрид идет сквозь молчаливую толпу. – Все в порядке? – Он долго смотрит на Патруса. – Может быть, Его Светлость из Бритиса объяснит, что он делает в городе моего доминиона?
– Этот человек был найден с луком, лорд Редвинг. В Бритисе. Его местный лорд, – он вскидывает руку, указывая на рыжеволосого мужчину, скорчившегося на галерке, – кажется, склонен к снисхождению. Поэтому я присутствую здесь, чтобы обеспечить исполнение правосудия.
– Зигфрид, – я иду к нему, и стражники отступают от меня. – Они всего лишь дети. Я знаю, что закон – это закон, но это варварство.
Он качает головой:
– Закон, Адерин. Бескрылые должны знать свое место.
Патрус согласно кивает.
Я молчу. Я не знаю точно, чего я ожидала – что он согласится со мной? Что он отдаст приказ о пересмотре дела? Но дело было не в этом.
Зигфрид вздыхает.
– Перестаньте, не смотрите на меня так. Я не могу подрывать работу местного правосудия, особенно в пограничных землях. Люди должны знать, что законы будут поддержаны, иначе мы рискуем погрузиться в хаос.
Самый маленький ребенок стонет – бессловесная, испуганная мольба.
– Прошу вас, милорд. По крайней
