Пауза. Затем Зигфрид переплетает свои пальцы с моими.
– Хорошо.
– Лорд Редвинг, я должен протестовать… – начинает Патрус.
– Не должны, Ваша Светлость. Если все еще хотите быть желанным гостем при дворе, когда я стану королем.
Патрус на этот раз лишается дара речи.
Зигфрид оглядывается на меня.
– Я пощажу женщину и детей ради вас, Адерин. Я дарую вам их жизни, – он поворачивается к стражникам. – Освободите их и уведите отсюда. Потом уберите этого человека.
Стражники спешат выполнить его приказ. Через несколько секунд женщина и ее дети освобождаются. Она пытается подойти к мужу, но стражники тащат ее прочь, увлекая за собой детей. Я все еще слышу, как она выкрикивает его имя, когда другой стражник сует факел в растопку, сложенную вокруг ног мужчины, и поджигает ее.
Зигфрид обнимает меня за плечи.
– Нам пора уходить. Я не хочу, чтобы вы были свидетельницей этого.
Я закрываю уши и прислоняюсь к нему, когда мы уходим. Но этого недостаточно, чтобы заглушить вопли отчаяния женщины и крики боли умирающего мужчины.
Глава девятая
Мы не останавливаемся, пока не возвращаемся к озеру за городом. Зигфрид отпустил стражников, которые пытались нас сопроводить. Он протягивает мне еще один флакон с зельем, и я быстро осушаю его, отчаянно желая забыть, хотя бы ненадолго, то, чему только что стала свидетелем. Вместе мы преображаемся, и я следую за Зигфридом в упомянутый им особняк на побережье. Путь неблизкий, скоро мы добираемся до посадочной платформы, где нас ждет слуга, чтобы вручить нам свежую одежду. Здание построено из камня медового цвета с большими многостворчатыми окнами, центральной башней и двумя крыльями, простирающимися вперед, чтобы окружить английские сады. На дальней стороне дома земля уходит в сторону пляжа с мягким розовым песком, а за ним – море. Оставшись одни, мы спускаемся в вестибюль.
– Какой приятный вечер, – начинает Зигфрид. – Думаю, ужин подадут на террасе на крыше. У нас здесь есть прекрасные виноградники, которые…
– Как вы можете думать о еде?
Он улыбается:
– Сейчас время ужина, Адерин.
– Но тот бедняга…
– Он был преступником.
– Возможно, он просто пытался прокормить свою семью. И никто не должен так умирать. Мои родители никогда бы этого не допустили.
На лице Зигфрида мелькает раздражение, но он снова улыбается, и я задаюсь вопросом, способно ли что-нибудь когда-то нарушить его самообладание.
– Возможно, вы не помните точных взглядов ваших родителей на подобные вопросы. Вы так уверены, что ничего подобного не происходит в Атратисе? Посещали ли вы всех местных землевладельцев в вашем доминионе и сообщали ли им, как вы хотите, чтобы исполнялись законы?
Конечно же, нет. Я молчу, но мой желудок предательски урчит. Мой спутник хихикает и дергает за веревку звонка.
– Вы почувствуете себя лучше, когда поужинаете. А завтра мы должны вылететь пораньше и лететь быстро, поэтому я советую вам последовать моему совету и спуститься к ужину.
Я хочу продолжить спорить с ним, дать ему пощечину за его покровительственную самоуверенность. Но я гостья в его доме. Поэтому сжимаю пальцы в кулаки и жду.
В зал входит официантка в перчатках с серьезным лицом и делает мне реверанс.
– Это Гита, – говорит мне Зигфрид, прежде чем повернуться к слуге. – Проводи Ее Светлость в восточную комнату, убедись, что у нее есть все необходимое, а когда еда будет готова, отведи ее на вершину башни.
Гита кивает и ведет меня по освещенным свечами коридорам и вниз по лестнице. Восточная комната очень красива, стены обклеены обоями с голубыми веточками, а в выложенном плиткой камине уже горит огонь. Я сажусь на подоконник, обняв колени, и смотрю на горизонт, где море и небо сливаются в сумерки. Гита, все еще молча, раскладывает на кровати сменную одежду и наполняет таз горячей ароматной водой. Я умываюсь, причесываюсь и одеваюсь; красное платье соскальзывает с плеч, оно сшито из какой-то мягкой, легкой ткани. Интересно, кому из семьи Зигфрида наряд когда-то принадлежал? Я расчесываю волосы, затем выбираю книгу и читаю, пока Гита вновь не возвращается за мной.
Она ведет меня почти до самого верха центральной башни, прежде чем кивком головы показать, что я должна подняться на последний лестничный пролет одна. Я выхожу на зубчатую террасу на крыше. Там есть стол – уже накрытый масляными лампами и блюдами с едой – а также скамейки вместо стульев с шелковыми подушками. Уже стемнело, но воздух по-прежнему благоухает, напоминая мне, что мы находимся гораздо южнее, чем в Атратисе.
Зигфрид стоит у одного из проломов в стене. Когда я подхожу, он идет к столу, наливает немного бледно-янтарной жидкости в серебряный кубок и протягивает его мне.
– Это разновидность искрящегося тоника, который делают здесь, в поместье. Я думаю, вы найдете его освежающим.
Я делаю глоток; острые цитрусовые пузырьки лопаются у меня на языке.
– Действительно приятный. Спасибо.
Он отодвигает скамейку, чтобы я села, и начинает накладывать еду на тарелку.
– Сегодня вечером я обошелся без прислуги. Это все местные деликатесы – я сомневаюсь, что вы видели их раньше, поэтому сделаю за вас выбор, если вы не возражаете?
Поскольку он уже ставит передо мной тарелку, его вопрос кажется несколько неуместным. Я жду, пока он обслужит себя и сядет, прежде чем спросить:
– Что сказал советник? У него была какая-нибудь информация?
– Да. Хотя он не был особенно готов разглашать ее. Он подстраховывал себя со всех сторон всевозможными отговорками: кто-то мог что-то увидеть, кто-то еще мог бы знать местоположение, и, конечно, прошло так много лет с момента последнего общения… Он оставил меня гадать, не принуждают ли к молчанию местное бескрылое население и не покупают ли это молчание у местного лорда. Мне придется послать кого-нибудь из моих людей из Эль’Аммергея, чтобы разобраться в этом.
– Значит, есть выжившие после Войны Хищников?
– Похоже, книга, которую вы нашли, более надежна, чем я предполагал.
– Разве мы не должны пойти за ними? – Я пытаюсь отодвинуть тяжелую скамью от стола. – Если они узнают, что мы их ищем…
Зигфрид поднимает руку.
– Успокойтесь, Адерин. Вопросы уже решены. Вам не о чем беспокоиться.
– Не о чем беспокоиться? – Мой голос немного повышается. – Но она была моей матерью. Моя спина была разорвана в клочья.
– Все под контролем, – он наливает мне еще немного ликера. – Завтра мы должны вернуться в Цитадель, а сегодня ничего не поделать. Мы можем только наслаждаться временем вдали от двора. Кстати, мне нравится этот цвет на вас.
Он меняет тему разговора, начинает говорить о чем-то другом. Я не хочу упускать нить беседы. Но понимаю, что, сидя на крыше его дома наедине с ним, сильно завишу от него. Люди, которых я преследую, похоже, находятся в
