– Люсьен?
Он кивает, и мое сердце колотится в остром приступе паники…
Но паника сейчас ничем не поможет. Я делаю глубокий вдох.
– Где их допрашивают? И кто ведет допрос?
– На верхнем этаже, в южном крыле. Там есть небольшой зал, Солнечная камера. Главный секретарь проводит собеседования, очевидно, при содействии… – Он поднимает бровь, глядя на сестру. – …Лорда Редвинга.
Зигфрид. Если он находится в этой Солнечной камере, значит, его комната пустует.
– Как вы думаете, когда им разрешат выйти?
– Понятия не имею. Думаю, через несколько часов.
– Спасибо, Арон. Прошу меня извинить… – Я кланяюсь своим кузенам и спешу так быстро, как только могу, не привлекая излишнего внимания, обратно в свои комнаты.
К тому времени, когда через несколько минут появляется Летия, запыхавшаяся – наверное, она убежала после того, как я так яростно дернула за звонок, – у меня в голове уже созрел план.
– Адерин, я слышала о лорде Люсьене…
– Я знаю, но у нас есть дела, которые не могут ждать. – Она выглядит испуганной, но я продолжаю настаивать: – На днях ты говорила мне о горничных. Они все носят форму, не так ли? Они все абсолютно одинаковы?
Она кивает.
– В оттенках серого. Темно-серое платье, светло-серая шапочка и фартук.
– Как думаешь, сможешь достать мне один комплект?
– Думаю, что да – я знаю хозяйку прачечной. Но что ты собираешься с ней делать?
– Люди не обращают внимания на слуг, – в глазах Летии мелькает обида, я себя поправляю: – Мне очень жаль, мой друг. Я хотела сказать, что дворяне, придворные, мы привыкли не замечать людей, которых нанимают в качестве слуг. Особенно горничных: все одеты одинаково, все в каждой части Цитадели… Ни один дворянин не бросит второго взгляда на горничную. Сомневаюсь, что и старшие слуги смотрят на них.
– Верно.
– Мне нужно вернуться в покои лорда Зигфрида. Мне удалось сохранить ключ, и я знаю, что сейчас Зигфрид наверху допрашивает людей – это идеальное время. Если ты достанешь мне форму, то даже если кто-то войдет, это будет выглядеть как будто я просто вытираю пыль.
Выражение лица Летии весьма скептическое.
– Адерин, я люблю тебя, но ты никогда в жизни ничего не вытирала. – Она усмехается. – У меня есть другая идея… Я сейчас вернусь.
Пока я жду возвращения Летии, я рассматриваю потенциальных союзников среди моих коллег-защитников и других придворных. Патрус, будь он здесь, вероятно, встал бы на сторону Зигфрида, хотя бы из вредности. Грейлинг Рен, вероятно, почувствует, что ему нужно обратиться к отцу за советом. Если и вовсе не улетит. Но Ланкорфис, учитывая, что Нисса и Люсьен родственники, несомненно, присоединится к Атратису. И Арден Дакийский тоже может дважды подумать, прежде чем позволить Олорису управлять короной; хотя я точно не знаю, какое давление оказывает на него арест его кузена. Я решаю начать с Ардена. Завтра день бракосочетания, а утром состоится турнир, но после этого я найду способ поговорить с ним наедине. Возможно, Одетта права – может случиться так, что он мне не поверит. Но я узнала то, что иногда правда имеет меньшее значение, чем положение. Особенно здесь.
– Вот и все. – Летия кладет на пол большой мешок. – Несколько тряпок, метла и две формы.
– Две? – Я начинаю качать головой, но Летия только смеется.
– Ты еще и никогда ничего не подметала. По крайней мере, одна из нас должна выглядеть так, будто знает, что делает. Это будет похоже на то, словно мы вернулись в Мерл, переоделись в старую одежду и спрятались от твоего учителя.
Я сомневаюсь, что из этого выйдет хотя бы что-то путное. Но все же это не тот спор, который я могу – или хочу – выиграть.
К середине дня мы вдвоем направляемся в северное крыло. Я уже благодарна Летии: она останавливает меня, когда я поднимаюсь по широкой, украшенной резьбой лестнице, которую обычно выбираю, и ведет на этаж Зигфрида, используя одну из лестниц для прислуги («черную лестницу», как она их называет). И все же моя теория оказалась верной. В главных коридорах никто на нас второй раз не оборачивается, мы словно невидимые. Подойдя к двери Зигфрида, Летия стучит, но ответа нет, поэтому она открывает ее сама.
– Мне снова запереть дверь?
– Нет, горничные не закрывают, не так ли? Я хочу, чтобы ты понаблюдала за дверью, пока я осмотрюсь.
Летия занимает свое место рядом со столом с тряпкой в руке, в то время как я заправляю другую тряпку за пояс и начинаю рассматривать книжный шкаф. Я не нахожу там ничего примечательного, ни спрятанного в каминной решетке, ни в клавесине, поэтому переключаю свои поиски на спальню.
В этой комнате тоже не так много мебели. Мне не требуется много времени, чтобы заглянуть под кровать, в различные ящики и шкаф; у Зигфрида действительно удивительно мало одежды и личных вещей, по крайней мере здесь. Я стою, уперев руки в бока, постукиваю ногой, пытаясь сообразить: где бы он мог спрятать что-нибудь тайное?
Пол подо мной слегка скрипит.
«Мы здесь, чтобы починить скрипящую половицу…»
Я вздрагиваю, когда в памяти всплывает момент: я, прячущаяся в гостиной, когда входят горничная и рабочий. В следующее мгновение я уже стою на четвереньках, пытаясь поднять половицы, отчаянно надеясь, что человек Зигфрида отослал прислугу прежде, чем они успели сделать ремонт.
Одна из досок отодвигается, поддетая моими ногтями. Я поднимаю половицу достаточно высоко, чтобы пропихнуть руку в углубление…
Там что-то есть. Мои пальцы скользят по бумаге. Когда я вытаскиваю сверток, то вижу в своих руках письма. Сунув их в карман фартука, я ставлю доску на место и выхожу из спальни.
Как раз вовремя: открывается парадная дверь, и входит один из слуг Зигфрида, тот самый человек, которого я видела на днях. Он стонет.
– Вечно суетятся. Там достаточно чисто – убирайтесь, вы.
Летия молча делает реверанс и направляется к двери. Я копирую ее движение и следую за ней…
– Ты, девчонка…
От страха у меня перехватывает дыхание. Но я заставляю себя обернуться, не поднимая глаз.
– Господин?
– Ты забыла свою метлу, – он вздыхает и бормочет: – Дура.
Я принимаю оскорбительное замечание, делаю еще один реверанс и убегаю. Мы с Летией поспешно возвращаемся, молча, пока не оказываемся в комнате с запертой дверью.
– Летия…
– Ты забыла свою метлу!
Чувство облегчения слишком велико; мы падаем от смеха. В конце концов Летия приходит в себя и напоминает мне, что одежду и все остальное нужно вернуть в прачечную, прежде чем их хватятся. Когда она уходит, я вызываю Тюрика и прошу его сообщить мне, когда Люсьен вернется в свою комнату (я отказываюсь даже думать о том, что его могут арестовать). Затем я сажусь в свое любимое кресло и начинаю изучать свою находку.
Письма, всего их восемь, являются руководством по
