Силана знала только один способ — выжечь магию целиком, влить в нее столько пламени, чтобы печать сгорела без следа.
Но ее пламя было нужно Рейзу.
— Я не…
Она не могла его бросить, не могла отвернуться от него, как от мамы.
Просто не могла.
Кровавый монстр выбирался из бассейна, извивался мешаниной форм — раскрытых в крике ртов и пустых глазниц, изломанных рук.
— Силана… — Рейз говорил слабо, выдыхал сквозь боль слова. — Делай… что должна.
— Рейз, пожалуйста.
Пожалуйста, не заставляйте меня.
Пожалуйста, я больше не хочу делать правильный выбор. Мне от него слишком больно.
Аравинские войска ждали своего часа, и магия продолжала действовать, уже открывала для них путь.
Рейз нашел в себе силы и потянулся к Силане. Она уцепилась за его ладонь изо всех сил.
— Рейз, я не смогу.
Не смогу пережить это снова, не смогу без вас.
Он улыбнулся, прикрыл глаза:
— Давай… ты сильнее, чем… кажется.
Слезы застилали ей глаза. Кровь струилась алой нитью по улицам Силл Арне, чтобы открыть портал и привести в город аравинские армии. И стены зала вокруг трескались, грозя похоронить их всех вместе.
Силана потянулась к пламени внутри себя. И слова Рейза отдались эхом: сильнее. Сильнее, чем кажется.
Ревущая стена огня рвалась из нее наружу. Силана направила это пламя в печать, и закричала, выпуская с криком все, что делало больно — страх, и безнадежность этого выбора, и неизбежное горе потери.
Она вычерпывала себя до капли и думала — мы уйдем вместе. Я запоздаю лишь на пол шага.
Две искры, гаснущие в темноте.
Госпожа моя в пламени, сохрани нас в себе. Сохрани нас в ладонях своей памяти.
Безграничная моя, чудовищная, прекрасная госпожа.
Огонь в пустоте и голодная бездна, пожирающая все.
Славься.
***
Потом не осталось ничего. Ни огня, ни пепла, ни печати, ни магии.
Даже памяти не осталось тоже.
Только голоса — настойчивые, тревожные.
Силана.
Кто это?
Что это?
Отойдите, мне нужно больше места.
Вы сможете ее спасти?
Не знаю.
А его?
Я не знаю.
Ускользая в темноту, она еще успела подумать — Аврора. Чье-то полузабытое имя.
Бессмысленный набор звуков.
Но он стал для нее маяком.
Глава 60
***
Она вышла к черной воде. За спиной, разделяя мир на плоскости, стелился белый как перемолотые кости песок, а впереди была темнота.
Вода захлестывала лодыжки и утекала вдаль. Теплая, ласковая, она звала за собой. Крохотными искрами по ней плыли белые цветы, светились мягким теплым светом, будто искры, и гасли где-то там, за чертой.
Вейн стоял рядом с Силаной, смотрел вдаль — без улыбки и без сожалений.
— С этого все началось, — сказал он. — Я посмотрел вдаль и захотел узнать, что там за чертой. Для этого я стал магом.
Воздух вокруг звенел, будто пел, и эта песня тоже звала за собой. — Но я так и не узнал.
— Мы все однажды узнаем, — отозвалась Силана. Слова рождались где-то внутри и таяли в воздухе вместе с дыханием. — Для этого не нужно быть магом.
— Человеческая жизнь такая крохотная, — Вейн улыбнулся. — И такая бессмысленная. Мы живем в переплетении сил. Могущественных сил, которые создают наш мир. И мы закрываем на них глаза, чтобы спать, укутавшись в нормальность. В семью, в деньги, во власть. Во все эти детские игрушки. Посмотрите вдаль. Здесь они не имеют никакого значения. Но именно этот момент определяет всю нашу жизнь.
Он искренне в это верил, и он обрек на смерть тысячи людей. Но Силана больше не могла его ненавидеть.
Сама много раз совершала эту ошибку — когда теряла, когда раз за разом оказывалась слишком слабой, и люди умирали у нее на руках. И момент их смерти затмевал все остальное: кем они были, какой путь они прошли.
— Вы не правы, — сказала Силана. — И вы уже не успеете понять почему.
Он кивнул, усмехнулся:
— Да. Я все же узнаю, что там, за чертой, — он рассмеялся и добавил. — Смешно, я думал, моя магия даст мне самому выбрать. Где и как уходить. Она оказалась слабее, чем я думал.
— Вы сожалеете?
Он покачал головой, потом повернулся к ней всем телом:
— Нет. Я делал, что считал нужным. Жил, как хотел. Я жалею только, что стоял к гладиатору слишком близко, — он улыбнулся ей, беззаботно и ехидно и добавил. — Недооценил. Вас и его.
Силана сглотнула, кивнула:
— Вы считали жизнь мелочной. И смерть обесценили тоже. Иначе бы знали, что ее нельзя избежать.
Вейн фыркнул:
— Обойдемся без ваших мудростей. Вы уйдете вместе со мной.
Черная вода накатывала мягкими волнами, ласкала уставшие ступни. Силана так долго шла, и только там за чертой был отдых.
— Смотрите, — сказал Вейн.
Люди появлялись из воздуха, возникали как видения над белым песком и шли вперед за черту, вода принимала их одного за другим.
Маму, солдат, которые умирали у Силаны на руках. Тех, чьи лица она видела в кошмарах. Всех, кого она потеряла. И множество других, кого она не узнавала, но чувствовала — их убил Вейн. Их мертвые.
Последним шел Рейз. Он шел легко, уверенным пружинящим шагом, и улыбался как мальчишка.
Силана смотрела на него и думала — она никого и никогда не любила так сильно, как его в тот момент. Слезы жгли глаза, и хотелось окликнуть, задержать хоть на мгновение. В последний раз.
Силана молчала.
— Идемте, — добавил Вейн. — Иначе вас ждет лишь боль.
Она зажмурилась, и зов воды стал сильнее. Он обещал так много.
Силана верила. И все равно ответила:
— Нет. Жизнь закончится. Жизнь всех, кого я люблю, и моя тоже. И именно потому так важно прожить ее до конца. Крохотные радости, горе и любовь. Когда придет время, я отнесу их за черту.
Вейн рассмеялся:
— Я буду ждать. Смерть всегда рядом. За каждым углом, в каждой тени — жизнь может прерваться в любой момент.
Он пошел вперед, пошел последним и его силуэт терялся в черноте воды.
Силана отвернулась, сделала первый шаг назад — по белому песку, по перемолотым костям — и шепнула темноте за чертой:
— До встречи.
***
Силану разбудила молитва — тихий, знакомый голос пел слова, и они отзывались внутри, как когда-то давно, еще в детстве, когда она приходила в Храм, и воздух дрожал, до краев наполненный музыкой и чудесами.
Ее укутывало тепло, и ощущение пламени, которое она узнала бы из тысячи.
Силана открыла глаза. Верховная сидела в кресле у ее постели, держала в руках пяльцы и вышивала мерно и спокойно. Свет — непривычно яркий, будто летний — заливал комнату, золотил кончики ее ресниц и седину в волосах.
Силана вспомнила, как много лет тому назад, пришла в Храм — как торопилась, помяла платье, и все равно опоздала. Она чувствовала себя виноватой, стояла на ступенях и боялась зайти внутрь, зная, что ее будут ругать. Верховная вышла к ней сама,
