Силана не приходила в себя. Ее поместили в городской больнице, совсем рядом с палатой, в которой раньше лежала Джанна, и жизнь Рейза будто вернулась в прошлое, во времена войны. Он просыпался рано, тренировался один, пытаясь выгнать из себя страх, отвлечься от него. Потом умывался и шел помогать на улицы — работал в одной из городских бригад, расчищая завалы. Там, где сталкивались чародеи Вейна и его солдаты с войсками города, пострадали и улицы, и дома.
На центральной площади установили столб, весь исписанный именами, будто обернутый лоскутным одеялом: люди пытались найти близких.
Рейз выматывался в городской бригаде, заскакивал домой, мылся и шел в больницу. Каждый раз спешил, надеясь на чудо. Каждый раз задыхался от беспомощной злости, когда понимал — чуда не случилось, и с этим ничего нельзя сделать.
Рядом с Силаной всегда была жрица, и все чаще с ней сидела Верховная. Рейз изводил ее вопросами, повторялся раз за разом, пока его не перестали пускать, если она была в палате.
Он, конечно, все равно находил способ пробраться внутрь.
Угрозами или подкупом. Пару раз просто залез в окно, оскальзываясь на обледенелых камнях.
Силана спала и не собиралась просыпаться.
— Ей нужно время, — раз за разом твердила Верховная.
— Она вычерпала себя без остатка, — вторила ей Аврора и остальные.
Рейз цеплялся изо всех сил за то, что все будет хорошо.
За это время он встретился с Лиамом только один раз.
— Тетенька умерла, — сказал ему пацан. — Я ее не спас. Я никого не спас. Ненавижу себя.
Рейз тогда положил ему руку на плечо и сказал что-то вроде "Держись. Ты сделал, что мог". И еще какую-то чушь, в которую Лиам не поверил.
Рейз и сам в нее не верил, потому что тоже чувствовал: такую же злость, такую же беспомощность. И такую же вину. Потому что он вернулся с того света, а Силана лежала в палате бледной, сломанной куклой. И ее Рейз не спас.
Потом ему говорили, что Лиам приходил несколько раз в больницу, но с Рейзом они не встречались.
Школа Орама оставалась закрытой, и весь город нарядился в траурный серый.
Грея Рейз встретил в больнице, у выхода — через несколько недель после атаки Вейна на город. Грей стоял на ступенях, громко с надрывом кашлял, согнувшись и никак не мог отдышаться.
Рейз подошел ближе, Грей наконец откашлялся и выдавил сиплым низким голосом:
— Проклятье.
— Помощь нужна? — спросил его Рейз, хотя и сам сомневался, что сможет что-то сделать.
— Доведи меня до скамьи, — попросил Грей, уцепился за руку Рейза. Ковыляли они долго, Рейз помог Грею сесть и без обиняков сказал:
— Паршиво выглядишь.
Он слышал, что они с Мелезой выжили — несколько чародеев укрыли раненых иллюзией, когда напали големы Вейна.
— И чувствую… не лучше, — просипел Грей, снова сорвался на кашель.
— Воды принести?
— Не поможет. Само пройдет.
Он сделал глубокий, медленный вдох, выдохнул и заговорил уже ровнее:
— Ненадолго утихает, потом заново. Врачи говорят, навсегда.
— А что жрицы? — они вытащили Рейза с того света, наверняка и Грею могли помочь.
Тот покачал головой:
— Это от магии.
Ему не нужно было пояснять какой — Грей оставался с рядом с Мелезой, когда рушился потолок зала суда. И именно магия Мелезы покалечила их обоих. Если бы Грей ушел тогда, остался бы цел. Он ведь не нужен был Мелезе в тот момент, ничего не решал. Но он остался.
Рейз его понимал, сам поступил бы так же, но все равно сказал:
— Жаль.
— Мал ты меня жалеть, щенок, — Грей усмехнулся сквозь боль, а потом добавил. — С Ареной я все.
А ведь его называли лучшим. Грей любил Парную Лигу — Рейз это видел. В этом они были похожи. Если бы Рейз оказался на его месте, просто не знал бы, что делать дальше. Он даже мысли не допускал, что уйдет с Арены живым.
— Арена, — сказал Грей, — это еще не вся жизнь. Когда был как ты, я тоже думал — умру в бою. Умру бойцом, гладиатором. А потом дочка родилась. И я понял, каким был идиотом.
Интересно, смог бы Рейз так же? Если бы сам покалечился, хватило бы ему сил оставить Арену позади и не сожалеть?
Когда он думал об этом, вспоминал Силану — вспоминал, как она улыбалась. Мягко и будто украдкой — словно не знала, можно ли ей.
— А что Мелеза? — спросил Рейз. Все же они с Греем выступали вместе, и жили тоже.
Грей помрачнел:
— Мелезе сейчас не до боев. Она пострадала, в Академии раздрай, и власти ищут виновных. А еще горожане ополчились на чародеев.
Рейз об слышал — шепотки про то, что все зло от магии. Как бы ни пытались агенты князя и короля успокоить жителей. Объяснить, что чародеи помогали спасать город. Люди, потерявшие близких, не хотели слушать.
— А ее…? — он осекся, подбирая слово. Шрамы? Раны? Увечья?
Грей понял и поспешно сказал:
— Нацепила маску и целую тонну гламура. Думаю, и до иллюзий не далеко, — он снова закашлялся, и только, когда приступ прошел, добавил. — Перебесится. Мелезе важно… быть красивой, но рано или поздно она с этим справится.
Рейз давным-давно об этом думал, и так и не понял. Только теперь решился спросить:
— Почему она?
Ведь наверняка встречались Грею и другие. Красивые и намного добрее, с которыми было бы проще.
— Ты что, ждешь историю о какой-нибудь легендарной любви? — Грей усмехнулся. — Все было не так. Я встретил ее, когда был совсем сопляком. Сох по одной дворянке и больше никого на свете не видел. А Мелеза предложила выступать с ней вместе. Мы тогда друг друга даже не видели. Ее интересовала только магия, меня — моя влюбленность. А потом я впервые всерьез проиграл, и все изменилось. Второй боец отыгрался на Мелезе, и после она была вся в синяках. Она сказала мне, — он рассмеялся, просмаковал слова. — "Давай вернемся и размажем их, Грей". И я понял, что хочу быть с ней рядом всю жизнь.
Рейз вспомнил, как спокойно и устало Силана вынимала осколки стекла из ступней, вспомнил, как она бросилась наперерез, защищая Грея.
— Понимаю, — сказал он, потому что и правда понял.
— Тогда что ты тут делаешь? Иди, ты нужен не здесь.
Силана спала уже несколько недель, и Рейз никак не мог этого изменить. Все равно пытался раз за разом. Разговаривал с ней, когда никто не видел. Целовал, суеверно надеясь на старые сказки, где уснувших княгинь будили любимые. Признавался: не в любви, об этом Силана и так знала. В том, что боится ее потерять. В том, как паршиво быть беспомощным.
Он прижал кулак к груди, коротко кивнул Грею — так приветствовали друг друга гладиаторы прошлого, Орам рассказывал в школе. И пошел прочь.
Уже не впервые чувствовал себя, будто идет на
