– Даю вам слово, что нет.
– Далее мы будем общаться на древнем языке, – заявил Кроу на наречии своего северного народа.
Харбард вздрогнул, но тут же ответил на том же наречии:
– Вы никогда не говорили, что знаете древнескандинавский язык!
– Вы никогда об этом не спрашивали.
– Вы могли бы сэкономить мое время и усилия! – воскликнул Харбард.
– Вы наслаждались своим исследованием и не захотели бы принять его результаты в качестве подарка.
– Хорошо, но где же я ошибался и что можно исправить?
– Таких мест не так уж много, – ответил Кроу.
К Харбарду вернулась его природная сообразительность.
– Выходит, вы живете на земле со времен викингов? Это просто невероятно!
В знак согласия Кроу прикрыл веки.
– Итак… – Харбард захлебывался от возбуждения. – Что вы там делали, что видели? Вы – ходячий кладезь ценнейшей информации!
– Я почти все забыл.
– Вы забыли битву на Сомме, гражданскую войну в Америке, промышленную революцию? Забыли путешествие через океан на корабле «Мейфлауэр»[27], забыли, как во дворце Тюильри появился призрак Красного человека, забыли, что произошло под Гуттенбергом, а еще о битвах при Стамфорд-Бридже и Гастингсе? Вы хотя бы заметили, что на этом вашем маленьком острове где-то в 1066 году сменилось правление? Нет, ведь ваша речевая модель… Западная Норвегия? Наступление эры христианства, завоевание западного побережья Гарольдом Первым? Вы вообще когда-нибудь просыпались среди ночи, потому что в двери к вам стучится война?
– Я мало что помню из того, что имело бы какую-то практическую пользу или смысл, – признался Кроу.
– Тогда у вас действительно плохая память.
Кроу пригубил виски.
– Я двигался, как рожденный из морских волн жеребец, который скачет, следуя за китами и не оставляя за собой следов, по которым можно было бы вернуться.
Это был очень необычный речевой оборот, но Кроу уже несколько минут разговаривал на языке своего детства, который обретал над ним свою власть. А на этом наречии изъясняться так было делом обыденным; более того – этот язык по своей сути требовал образности. Говоря на языке викингов, Кроу каким-то неуловимым образом становился другим человеком по сравнению с тем, кем был, когда беседовал по-английски. Обрывки мифов и легенд сами собой врывались в его речь, точно так же, как в лексиконе его современников в 1940 году автоматически появлялись цитаты из голливудских фильмов. Весь Лондон сейчас говорил, что дела идут «шикарно», люди сплошь и рядом называли друг друга «приятель», подражая Кларку Гейблу или Бетт Дейвис. И даже те, кто не старался копировать звезд экрана, повторяли расхожие фразы, услышанные от друзей. А викинги, которые все без исключения хотели стать легендарными героями, зачастую говорили так же, как персонажи этих самых легенд.
Харбард удивленно поднял брови и откинулся на спинку стула.
– Я вычислил, что вы жили очень и очень долго.
Кроу вновь сфокусировал взгляд на его горле.
– Кто пьет из чаши, которую вы осушили до дна?
– Что?
– Кто еще знает о моей тайне? – спросил Кроу надтреснутым голосом и побледнел.
Глаза Харбарда настороженно расширились. Он достаточно хорошо разбирался в физиологии, чтобы понять, что происходит. Кровь покидает участки тела, которые не понадобятся в драке; отхлынув от лица и голосовых связок, она срочным образом перераспределяется по конечностям.
– Подумываете о том, чтобы убить меня, Кроуфорд?
– Это было бы невежливо с моей стороны – после такой славной корзинки с продуктами. – Кроу по-прежнему был очень бледен.
– Но при этом вы не сказали «нет», – заметил Харбард.
– Вы же умный человек, и поэтому я поделюсь с вами своей проблемой. О моей тайне никто не должен знать. И не узнает.
– Но почему же? Вы станете диковиной из диковин.
– Вы сами ответили на свой вопрос. Я принц крови, а не зверь из ярмарочного зоопарка. А теперь расскажите мне, как обеспечить ваше молчание.
– Это дело классифицировано как сверхсекретное.
Кроу кивнул. Что ж, уже кое-что для начала. По крайней мере, никаких заумных научных стаей от Харбарда в обозримом будущем не ожидается.
– Так кто все-таки об этом знает?
– Только я и мой непосредственный начальник. Но ему известны лишь некоторые детали, в общих чертах, – в частности, что вы оккультист, который получил кое-какие результаты…
– А Черчилль об этом знает?
– Нет. Господи, но вы же не намерены убивать из-за этого премьер-министра?
Кроу рассмеялся:
– Нет. Черчилль – фигура моего масштаба. Так что я просто потребую, чтобы он дал мне слово.
Глаза Харбарда удивленно округлились:
– Вашего масштаба?
– Я принц. Черчилль тоже происходит из рода благородных воинов, хоть и не столь знатного.
– Получается, что вы убили бы человека из более низкого сословия, чтобы обеспечить его молчание, а в случае с герцогом просто попросили бы его кивнуть головой и после этого чувствовали бы себя в безопасности?
– Конечно.
Кроу это казалось само собой разумеющимся; это было примерно то же самое, как если бы Харбард спросил у него, действительно ли трава зеленая, а небо синее.
– В Йеле вы искусно скрывали свое отношение к людям.
– Чего вы от меня хотите?
– О, давайте посмотрим, сможете ли вы меня понять, – ухмыльнулся Харбард, не скрывая сарказма. – Если уж мы заговорили о титулах, думаю, вашему величеству следовало бы пожаловать мне таковой. С этого момента я хотел бы, чтобы ко мне обращались «господин старший егермейстер»!
Голова Харбарда со страшной силой стукнулась о расположенную позади него дверь – это Кроу резко бросился через стол и схватил его за горло. Дверь, сделанная из плохоньких досок, превратилась в щепки, и тело старика безвольно вывалилось в коридор.
Сидевший на стуле часовой вскочил на ноги и, вскинув винтовку, направил ее на Кроу. Бабах! Солдат нажал на курок, но выстрелил выше, в футе от головы взбунтовавшегося задержанного. Промах: Кроу успел развернуться и уклонился от пули.
Используя вращательный момент, он выхватил у часового оружие. Увидев свою винтовку в руках у беглеца, парень побледнел как полотно и отступил в сторону, а вооруженный Кроу молча прошел мимо него.
Широкими шагами он направился по коридору к выходу из здания. Услышав шум, из боковой двери выскочил солдат с автоматом Томпсона и загородил Кроу путь.
– Стой где стоишь, сынок, – сказал профессор, даже не замедляя хода, и тут же набросился на него.
Солдат судорожно нажал на курок, однако ничего не произошло. Автомат заклинило.
– Черт! – воскликнул часовой, уставившись на свое оружие; трясущимися руками он принялся отсоединять магазин, чтобы переустановить его.
Кроу тем временем прошел мимо него к выходу.
– Заключенный сбежал, заключенный сбежал!
Теперь к Кроу бежали все солдаты, которые были на плацу. Часовой с автоматом Томпсона за рекордное время извлек патрон, который заело, и вновь вставил дисковый магазин на место. Он показывал на Кроу рукой, но не стрелял – это было опасно, потому что другие солдаты были слишком близко к беглому профессору.
Кроу отшвырнул винтовку в сторону
