– Ладно, – ответил Балби.
И тут он подумал о Кроу. Во всей этой суматохе инспектор совершенно забыл о профессоре. Что же с ним случилось? Ломать над этим голову не было смысла: он либо жив, либо погиб.
Полисмены начали подниматься на крышу через башню. Они были обессилены, и идти по узкой спиральной лестнице им было очень тяжело. На крыше Балби и Бриггс обнаружили два тела: одно из них принадлежало солидному мужчине средних лет в твидовом костюме, другое – человеку в противогазе.
– Высоко мы забрались, – констатировал Балби.
– Не хотелось бы повторять этот путь, – заметил Бриггс.
– Но у нас нет выбора.
Бриггс пожал плечами:
– Можно просто перебросить их через бортик.
Глаза Балби округлились от ужаса.
– Они и так уже мертвы, хуже им не будет, не так ли? – добавил Бриггс. – А мы сэкономим силы.
– Бери покойника за ноги, – сурово отрезал Балби. – Будем спускаться с ним по лестнице.
Полицейские медленно и с большим трудом отнесли мужчину в твидовом костюме вниз и оставили на дорожке. По пути они дважды его уронили. Балби подумал, что Бриггс, наверное, все-таки был прав: от падения на траву труп в любом случае не станет мертвее. Однако для инспектора это было делом чести – обращаться с телом должным образом. Согласно документам это был мистер Эндрю Форд. «Вероятнее всего, – сказал себе Балби, – он погиб, сбрасывая с крыши зажигательные бомбы». Полицейские поднялись наверх еще раз.
Осторожно ступая по крыше, Балби приблизился к человеку из противовоздушной обороны. Несмотря на усталость, инспектор сразу же понял: с трупом что-то не так. Человек, который долго проработал детективом, начинает автоматически различать привычные позы смерти, как будто у костлявой с косой есть какие-то вкусы и предпочтения относительно результатов своей работы. Балби предположил сначала, что этого человека убило шрапнелью, но раны на его груди были явно не от шрапнели. Обратив внимание на это обстоятельство, инспектор насторожился и тут заметил, что это тело, видимо, упало сверху. На это указывала поза покойника. Если кто-то, умирая, просто осел вниз, тело выглядит более естественно. А этот человек получил удар большой силы. Бомба? Вероятно.
Балби осмотрел края маски противогаза. «Почему бы ее не снять?» – спросил себя инспектор. Сказано – сделано. Даже Балби, насмотревшийся на своем веку множество разных ужасов, невольно содрогнулся от увиденного. На секунду пелена дыма вдруг рассеялась и лунный свет, прорвавшийся сквозь нее, раскрасил окружающий мир в белый и черный цвета. Скорее всего, ни при каком ином освещении инспектор не разглядел бы рисунка в этом беспорядочном хаосе вздувшихся шрамов. Но свет луны, упавший на труп под косым углом, будто луч направленного вниз прожектора, объединил отдельные точки в линии, и Балби увидел перед собой звериную пасть, две нарисованные страшные челюсти. При таком призрачном освещении они казались пугающе реалистичными. Инспектор плохо разбирался в живописи. Кроу или Харбард могли бы заявить, что тот, кто это сделал, сумел уловить дух оскалившегося плотоядного животного даже без точного фотографического сходства. А Балби просто содрогнулся всем телом.
– Что-то случилось, босс? Нам нужно взобраться наверх? – спросил Бриггс.
Уставший до предела Балби расслышал из всего сказанного лишь последнее слово – «наверх».
Он поднял глаза к шпилю церкви Святой Троицы, дерзко выделявшемуся на фоне затянутого черным дымом неба, точно слово Христово в мире греха.
– Наверх так наверх, – сказал Бриггс.
Они оба видели, как Кроу поднимался на эту башню. Служебный долг подсказывал Балби, что нужно по крайней мере сходить туда и посмотреть, там ли профессор. К тому же это он нес ответственность за то, что Кроу привезли в Ковентри. Нужно было увидеть его, и поскорее, с любой точки зрения – хоть с практической, хоть с моральной. В любом случае Кроу должен был взглянуть на отметины на лице дружинника противовоздушной обороны.
Полицейские зашагали по спиральной лестнице. Оказавшись на верхней площадке, Балби огляделся по сторонам.
«Горе, горе, о столица великая, Вавилон, столица могучая – кара твоя пришла в одночасье!»
«Горе, горе тебе, великий город Вавилон, могущественный город! В час единый свершился суд над тобой»[43].
Эти слова из священной книги сами собой всплыли в мозгу у Балби.
– Адское месиво, – сказал Бриггс.
– Точно, – согласился Балби.
Куда ни глянь, повсюду царила разруха. Может быть, час настал? Может быть, Второе пришествие уже близко?
Усилием воли Балби заставил свой усталый мозг обратиться к практическим делам и обошел балкон по кругу. Луна снова скрылась в дыму. Инспектор поднял взгляд к небу, ища подтверждение тому, что слышали его уши. Никаких сирен, никаких самолетов: в такой беспросветной пелене налет невозможен. Балби взял свой фонарик с насадкой для маскировочного затемнения и посветил им в темноту. Под ногой у инспектора что-то звякнуло, и он направил луч туда. Это был автомат Томпсона.
– Ради бога, что здесь делает эта штуковина? – удивился Бриггс.
Балби ничего не ответил. Было там и еще кое-что. Противогаз, еще один. Инспектор прикоснулся к нему. На ощупь противогаз показался Балби странным: против ожидания резина не прогнулась под его пальцами. Рука инспектора вдруг стала влажной, и он догадался, чем испачкался, еще до того, как понюхал пальцы. Кровь.
Балби поднял противогаз. Его тяжесть подтвердила то, о чем инспектор и так уже догадался. Он перевернул маску и увидел клок светлых волос. Желудок Балби сжало спазмом. Перед ним была оторванная голова.
Инспектор посветил на противогаз своим слабеньким фонариком. Даже среди ужасов, которые он видел в этот страшный день, это стояло особняком. Инстинкт подсказывал Балби, что перед ним не жертва бомбежки. Его смущало оружие, а также противогаз. В Лондоне никто не носил противогазы; методы химической атаки никогда не применялись в городах и, вероятнее всего, не будут применяться в дальнейшем, потому что каждый участник конфликта опасался аналогичных ответных мер со стороны противника. Тем не менее Балби решил отбросить домыслы и проанализировать имеющиеся факты.
Инспектор перевернул оторванную голову и сквозь стекла увидел два уставившихся на него глаза.
Балби отметил, что маска противогаза была прорвана. На резине безошибочно угадывался след зубов. Инспектор осторожно снял маску.
На коже лица были странные отметины, а прорвавший резину укус остался на щеке погибшего. Балби глубоко вдохнул. Господи, куда катится этот мир? Неужто мало в нем безумия? Зачем добавлять еще и такие страсти? В каком-то смысле инспектор чувствовал себя человеком, которому приказали погасить свечу в пылающем доме: задача не столько сложная, сколько бессмысленная. Но приказ есть приказ. Балби не волновали крупные преступники, те, которые прошлой ночью сбросили бомбы на город. Ему был отведен
