– Там, за дымами, песчаный вал, – быстро сказал он, – эта отмель длинная, но в ширину невелика. Сделать рывок и прорваться, резона чего-то ждать нам нет.
Быстро проверив его слова, Вагасков вернул бинокль снова.
– Танк оставить здесь, – сказал он, – они стреляют на шум двигателя, быстро промчаться не получится, в песке завязнем, один снаряд в борт и с полными баками сгорим, как спичка, те, что на броне, тоже не спасутся, на звук перебьют и их. Покинуть танк, всем рассредоточиться, тихо, спокойно перейти отмель, на пустую пальбу не отвечать, стрелять только в крайнем случае. И собираемся на гребне вала, на том берегу.
Секунду, медля, с явным сожалением наблюдая за происходящим, немецкий офицер спрыгнул с брони.
– Ты прав, – наконец сказал он. – Иоганн, Ганс, выбирайтесь, разворачиваемся в цепь и идем. И молча, не шумя, для них мы – привидения.
Спрыгнув с брони вслед за остальными, отбежав на десяток шагов в сторону, тихо, стараясь ступать мягче, я спустился по скату песчаного вала вниз и вошел в воду; медленно, стараясь плоскопараллельно, шаркающе двигать в воде ногами, как старик, без плеска, осторожно я стал продвигаться по мягкому песку, толпа стреляющих и режущих, почернев, сомкнулась вокруг меня, в страшном реве и грохоте, но на самом деле тихо, как во сне, как мимо клокочущего, звериного, кровавого сна я шел в воде, увиливая, протискиваясь, бесшумно проходя между мечущимися телами; в один миг положив конец этому лунатизму, огромный в драной окровавленной гимнастерке человек, невесть откуда возникший передо мной, почти в упор штыком ударил меня; в последний момент увернувшись, так что лезвие лишь слегка надсекло бок, упав на колено, одиночным выстрелом я повалил его; оглянувшись на звук, несколько человек беспорядочно пустили очереди в мою сторону; идя на коленях по пояс в воде, бесчувственно отмечая бурунчики пуль, веселящиеся вокруг, не выдержав, вскочив, автоматной очередью развалив черное, обгорелое тело, двинувшееся навстречу мне, пробежав, заткнув нос мокрым отворотом бушлата, меж двух чадящих на воде огненных факелов, выйдя из дыма и прополоснув водой глаза, отбежав на пару шагов, я быстро огляделся – половина пути была пройдена, где-то там, в драной густоте сцепившихся окровавленных тел, остальные очевидно двигались параллельно мне.
Полуразбитая, с прорехой в боковой броне колесная бронемашина, неслась, разворачиваясь, по направлению ко мне, охваченный каким-то столбняком, не в силах сделать ни шагу ни в одну, ни в другую сторону, способный только очередью, разнеся лобовое стекло, застрелить водителя, я упал на колени, в последний момент затормозившая машина, тяжело пустив волну в мою сторону, едва не ткнулась горячим бампером мне в лоб. Рядом с треском разорвался снаряд, на миг потеряв сознание, очнувшись под водой, наверху в колеблющейся путанице видя свет, полузахлебнувшись, сам не зная как, словно преодолевая чудовищную тяжесть, хотя до поверхности было полметра, поднявшись, сгорбленный, потеряв автомат, не обращая внимания на разрывы и выстрелы, по мелеющей отмели я добрел до берега; поднявшись, увязая в песке, на гребень вала, я упал на колени, долго меня рвало водой.
Двое уже были невдалеке, на скате, еще четверо проявились минутой позже, последними, видимо прикрывавшие остальных, из дыма показались немецкий офицер и Вагасков. Спустившись немного к воде и, чтобы возместить потерю оружия, подобрав чью-то винтовку, я вернулся к остальным, ушибленные, контуженные, порезанные и кое-где окровавленные, все были, в общем, целы.
Не говоря друг другу ни слова, нестройно поднявшись на гребень ската, сделав несколько шагов вниз, не сговариваясь, мы сели бессильно, освещенные ясным серым небом, на светлом желтом песке, словно какой-то другой мир был перед нами. Сияющая голубая лагуна, тихая, прозрачная вплоть до песка, была перед нами, крики и выстрелы с отмели за спиной, несмотря на небольшое расстояние, через песчаный вал ни единым звуком не доносились сюда, недвижимость и покой царствовали повсюду. Из красивого, затейливого, с пристроечками и башенками, какого-то сказочно-стеклянного здания красивые внимательные женщины выводили парами детей. Надев панамки, в трусиках и коротких юбочках, кое-кто в разноцветных надувных кругах вокруг пояса, дети радостно рассыпались в воде, шумя и плескаясь, появившиеся тут же такие же аккуратные мужчины в белых халатах и марлевых повязках, с подвернутыми до колен брючинами, цепью зайдя в голубую воду, из больших корзин, как сказочные сеятели, стали разбрасывать игрушки.
Радостно хватая разноцветных дельфинчиков и уточек, такие же цветные паровозики и кораблики, дети, смеясь и прыгая, увлеченно купали игрушки в воде, слышались перекликающиеся веселые голоса и смех. Вдруг что-то странное, непонятное произошло где-то сбоку, раздался хлопок, вскипел и потянулся дым, осколок чего-то цветного и детская панамка качались под дымом на воде. Вскочив, быстро оглядев лягушатник, еще ничего не понимая, увязая в блестящем желтом песке, я стоял на сыпучем склоне, яркая вспышка сверкнула с левой стороны; бросив винтовку, кинувшись в воду, не умом, спинным хребтом что-то понимая, я вырвал у ребенка мокрую цветную игрушку – безобидная пластмассовая рыбка, наполовину через дырочку заполненная водой, была у него в руках; кинув ее, я бросился к другому, быстро, со всех сторон внимательно осмотрев такой же безобидный пластмассовый кораблик, вырвав игрушку у третьего ребенка, чувствуя в руках подозрительную тяжесть, сдирая ногти, я рванул обшивку игрушечной черепашки – точно упакованное в непромокаемую оболочку, аккуратно подсоединенное к скрытому под днищем капсюлю, взрывное устройство было в ней; размахнувшись, изо всех сил я бросил его на берег, быстрый хлесткий взрыв разнес песок.
Кругом, так же все сообразив, наши, хватая детей, вырывая у них игрушки, лихорадочно осматривали их; один за другим три или четыре взрыва вовремя выдранных взрывных устройств громыхнули на песчаном склоне и где-то далеко в пустой воде, спины мужчин в белых халатах исчезли в дверях домика по ту сторону лагуны, напротив детского дворца; казалось, ничем не потревоженные, все такие же невозмутимые женщины собирали по парам детей, заканчивая купание, парами выводя их из воды. Дети, которых стало на двоих меньше, радостно болтая и в шутку вырываясь, брели по песку вместе с женщинами. Кинувшись к одной из них, стоявший ближе всех к ней боцман, схватив ее за отвороты халата, оскалившись и повалив на песок, навалившись,
