Разве могло все быть вот так легко, так просто?
Лотус склонил голову набок, понизил голос, а затем наклонился к нам с заговорщическим видом. А затем кивнул в сторону стола у нас за спиной.
– Вы это слышите?
Лица сидевших за соседним столом невозможно было различить в полумраке, но, судя по громкому разговору на драконьем языке, это были сегодняшние выпускники Лицея.
– Ты хочешь, чтобы он стал следующим Защитником?
– Если выбирать из наездников Четвертого Ордена – да. А ты бы кого выбрал?
Рука Энни напряглась в моей ладони, ее улыбка застыла.
Лотус откинулся назад, переводя взгляд с меня на Энни, и поднес бокал к губам с таким видом, словно готовился к чему-то интересному. Дак, который никогда не был силен в драконьем языке, выглядел озадаченным.
Я начал осторожно поглаживать напряженную руку Энни, обводя кончиками пальцев мозоли на ее изящных пальцах и следы от шрамов, испещрявших ее ладонь. Словно хотел вернуть ее к жизни. Вернуть себе.
«Это просто. Это легко. Это как танец, ну пожалуйста…»
До нас донесся голос парня:
– Только не Пауэр сюр Итер, потому что он всегда был заносчивым типом. Возможно, Кор сюр Маурана, но, если честно… скорее всего, я предпочел бы Ли сюр Пэллор. Особенно если он станет Первым Наездником.
Моя рука тоже сжалась. Я по-прежнему крепко держал ладонь Энни.
– Этого бродягу из трущоб? – презрительно фыркнула девушка.
– Ты видела, как он только что танцевал Медейский вальс? А ты хоть раз замечала, как он выступал в классе? Он ведет себя не как бродяга из трущоб. Он вообще похож на драконорожденного из семьи Грозового Бича.
Последняя фраза явно была сказана безо всякой задней мысли, но Энни вся съежилась. А затем ее рука наконец шевельнулась.
Она выдернула руку из моей ладони и положила себе на колени.
И ощущение радостного головокружения тут же исчезло.
Я схватил бокал с вином и залпом осушил его.
«Думаешь, это когда-нибудь перестанет быть важным?»
А от следующих слов студента я едва не поперхнулся.
– В любом случае если Ли станет Защитником – это будет лучше, чем если эту должность займет бывшая крепостная. Конечно, это отличная слезливая история, уверен, что она образцовое дитя Революции…
Глаза Энни расширились, когда до нас донеслись их оскорбительные слова и смех. Она быстро заморгала, ее обнаженные плечи задрожали. Лотус опустил голову, потирая лоб, а Дак, нахмурившись, не сводил с нас глаз.
– А что ты имеешь против правления крепостных? – поддразнила девушка своего собеседника.
– Ничего, просто я не уверен, что ей хватит знаний…
Разговор продолжился, некоторые из выпускников отправились танцевать. Энни подняла голову с видом человека, только что пробудившегося ото сна. А затем вдруг ощутила, что наши тела все еще соприкасаются. И тут же отодвинулась в сторону. И хотя движение было едва заметным, между нами словно образовалась пропасть. Возникла невидимая граница, и Энни не желала, чтобы я ее переступал.
А затем Дак, практически не говоривший на драконьем языке и понимавший, что происходило, только по нашим лицам, вскочил и протянул руку Энни. Его волосы, тщательно смоченные водой в мужском туалете пару часов назад, снова встали дыбом на затылке.
– Потанцуем?
Энни подняла на него огромные сверкающие глаза.
– Ты ведь не любишь танцевать.
– Я хочу потанцевать с тобой.
Она медлила и, наклонив голову, слегка повернулась ко мне. Словно мое присутствие могло как-то повлиять на ее ответ. Во мне поднялась прежняя тоска, и боль нахлынула, опустошая меня.
Я бы отдал все, лишь бы унять страдания этой девочки. Все на свете.
– Тебе стоит согласиться, – сказал я. – Будет весело.
Энни вглядывалась в мое лицо своими большими глазами, обрамленными темными ресницами. Затем она кивнула.
Поднявшись, она взяла протянутую руку Дака и последовала за ним на танцпол.
После того как они ушли, за столом воцарилась тишина. Лотус все еще выглядел немного смущенным. А затем он откашлялся и хлопнул меня по плечу.
– Но для тебя это неплохая новость, ведь так? Золотые тебе благоволят.
Я смотрел, как Энни натянуто смеялась, глядя на попытки Дака танцевать. Казалось, что душевная боль медленно отпускала ее. И тогда услышал собственный голос:
– Да.
А дальше все было как в тумане. Я знал, что вечер продолжается, помнил, что Лотус ушел с родителями, помнил, как сидел в конце зала, не в силах подняться и тоже уйти. А Энни танцевала с Даком.
«Ты думал, что она может быть счастлива с тобой? Что она когда-нибудь сумеет забыть?»
– Вот ты где. А мы всюду тебя ищем.
– Что ты здесь делаешь один в темноте?
Кор и Крисса уселись по обе стороны от меня. Кор ударил меня по руке. А затем проследил за моим взглядом.
– Мой брат ужасно танцует, – заметил он.
Крисса взглянула на Энни и Дака, а затем обернулась ко мне и положила руку мне на колено.
– Мы с Кором разговаривали о тебе. Ты уже начал готовиться к турниру?
Я попытался приободриться.
– Ты имеешь в виду в свободное время?
– Ха-ха. Мы хотели, чтобы ты знал, что будем тренироваться с тобой.
Я видел, как на их лицах плясали тени от свечей. Они оба слегка склонились ко мне. И внезапно стало важным лишь то, что они рядом со мной, здесь и сейчас.
– У вас нет времени…
– Мы найдем время. Мы хотим, чтобы ты победил, Ли.
После стольких разговоров о моей победе, услышанных мной от пожилых сановников из Яникула, эти слова звучали совсем иначе в устах моих друзей. Это была настоящая поддержка соратников, а я и не догадывался, как сильно в ней нуждался.
– Я… я очень это ценю. Спасибо вам.
В это мгновение зазвучала новая мелодия, и начался другой танец. Звук волынок наполнил зал ритмичными звуками, скрипка заиграла быстрее, игривее. Подобная музыка не приветствовалась на балах при старом режиме. Энни, уже собравшаяся уйти с танцпола, столкнулась с Роком, схватившим ее за руку. Я наблюдал, как она, хохоча, пыталась сопротивляться, но затем позволила увлечь себя в центр зала. Большинство танцевавших были совсем юными, моложе остальных выпускников Лицея, и все они радостными криками встречали следующий танец. Старшее поколение с явным неудовольствием взирало на происходящее. Но плясавший народ это не волновало.
Энни и Рок принялись копировать движения друг друга, восторженно крича, и, сцепив ладони, ритмично отклонялись назад. Булавки выпали из волос Энни, и ее волосы рассыпались по плечам, но она даже не заметила этого. Ритм этого танца был настолько зажигательным, что пробирал изнутри, и ноги сами пускались в пляс даже у тех, кто сидел за столами. А затем партнеры поменялись, и вот уже Энни танцевала с долговязым светловолосым министерским чиновником, который с радостной улыбкой
