Из пассажирского места второго грузовика вышла Эльза – без автомата, но все еще с револьвером на бедре. Грузовик стоял неудачно, поэтому она просто перелезла на капот и спрыгнула с другой стороны.
– Вот и Эльза, – заметил смотритель и перевел взгляд на Иона. – Вся команда в сборе.
– Если у нас теперь нет секретов друг от друга, то предлагаю новых не придумывать, – предложил Давид. – Пусть нашу просьбу изложит человек, которому все мы всецело доверяем, мастер Ион.
Учитель отвлекся от сумбурных мыслей, поднял голову и сказал:
– Смотритель, я официально обращаюсь к вам от имени Левобережной линии. Она же – затерянный клан последних выживших с Красной ветки метро. Все наши дома разрушены, нам некуда возвращаться. Эти грузовики и все эти люди, которых вы видите – последнее, что осталось от «Красного варианта». Мы просим впустить нас в Крест и расселить по станциям. Со своей стороны предлагаем знания, технологии, лояльность, ресурсы для выживания и роста. Согласны на типовой карантин, притом что медицинское оборудование у нас тоже есть. Если вы не впустите нас – мы все умрем.
– Хорошая речь, – проговорил Кипарис. – Знать бы еще, почему ты так выразился. Начитался древнегреческой поэзии?
– Нет, смотритель, – возразил Ион. – Я просто предугадываю, в какой форме Арсений запротоколирует этот процесс. Заранее думаю, как облегчить ему жизнь. Вот.
– Ну, тоже неплохо. Местами перегнул с пафосом, но неплохо. Только будем благоразумны, люди. Вы что, всерьез ждете от меня открытых дверей? Вот просто так, да? Приехали полсотни человек с оружием, хрен пойми откуда и зачем, и я должен вас впустить к себе домой? Да еще и расселить по станциям?
– Да, – сказал Давид. – Это и надо сделать.
– А, позвольте спросить, зачем?
– Затем, что в нашем мире это базовая задача метро, – ответил Ион. – Служить при войне местом для укрытия выживших. Обеспечить безопасность, стать новым домом. Затерянный клан приехал в метро, смотритель. Люди вернулись домой.
– Но у вас было свое метро, – настаивал Кипарис. – Вы сами признались, что застали войну, находясь на Красной ветке. Вы – наши соседи. Тут я согласен и устраивать допрос не собираюсь. А вот почему ваше метро перестало служить вам домом – извините, не мои проблемы. Если вы не смогли удержать свой дом в целости, то при чем тут мой?
– Они не только смогли. Они сумели с нуля обустроить новый. Левобережную линию. И поддерживали ее в гармонии, пока природа не распорядилась иначе. Один их дом завалило, второй затопило, и везде приложили руку враги и завистники. Те, кто создал устройства мозгового контроля и те, кто ускорил рост подводных течений. Поэтому третья ветка киевского метро обрушена, а четвертая затоплена. Но люди остались, и им нужна помощь.
Кипарис не отвечал сразу, продолжая выдерживать паузу. Глядя на него, Ион понимал, что ему самому никогда не дано управлять людьми. Смотритель уже не был собой – он превратился в беспристрастного судью, служил гласом и волей своего народа. Он перебирает в голове тысячи вопросов, которые появятся у граждан Креста. Ищет способы подбить их в несколько ключевых пунктов, от которых будет зависеть все.
– Расклад мне понятен, – сказал Кипарис. – Сейчас мы с вами проясним три момента. В зависимости от ваших ответов будет принято решение. Но учтите: вопросы, которые я задам, могут не потерять актуальности никогда. Если в будущем внезапно окажется, что ваши текущие ответы не соответствовали действительности – никто от этого не выиграет.
– Уяснили, – кивнул Давид.
– Хорошо. Пункт первый: компенсация ресурсов для вашего появления и сопряженных с ними социальных потрясений моих граждан?
– Тут нет вопросов, – бодро сказал Давид, несмотря на усталость. – Хотя, как сказал мой коллега, оставшиеся ветки киевского метро не годятся для жизни – на них еще можно пособирать кучу ценных припасов. Довоенные пищевые склады не выработаны даже наполовину. Что еще лучше – про них никто в Кресте не знает, и как ими распоряжаться – будет решать Датаполис на правах столицы. Клан передаст все координаты. С собой мы везем чистый чернозем – ух и пришлось нам за него прострелить пару вражеских черепов…
– Давид, – начала Эльза, и парень исправился:
– Все, молчу, молчу. У нас деревья, у нас живность, есть куча инструментов, и еще эти ребята знают, как всем этим добром пользоваться в условиях метро. Они смогут не только воссоздать свое хозяйство на выделенных им участках, но и обучить Крест делать то же на других станциях. Если кого-то смутит мысль, что мы не будем просто так в первый день раздаривать припасы с других линий, то уж знания передадим без проблем. Нужные знания будут принадлежать всем. Не имею ничего против экономики, но вопросы с едой должны быть решены у всех без исключения. Ах да, чуть не забыл: энергетика. Я был на электростанции Красной линии, видел работающий гидроузел и документацию. Мы сможем воссоздать аналогичные устройства в Кресте, особенно в районе подземных рек Контрактовой. Составим здоровую конкуренцию Киммерии. А на первых порах можем использовать уже готовый узел, тем более что к нему можно пробраться с Вырлицы. Вроде все.
– Хорошо, – сказал Кипарис. – С этим разобрались. Дальше: торсионные пушки. Что это, откуда, зачем, как быть с ними?
– Здесь нет никакой документации, – сказала Эльза. – И это тоже к лучшему. Никто не сможет воссоздать такие машины, и никто не будет контролировать разум других людей. Я больше всех пострадала от этих ужасных устройств и могу утверждать, что лучше нам никогда не знать их снова. Главная установка была в «Сто первой» башне и взорвана командиром «Птиц». Остатки второй установки были в Метрограде, когда его уничтожили. Есть еще одна на Бориспольской, и ее обезвредил Давид, рискуя жизнью. Других таких пушек не обнаружено. Но надо помнить, что все население Бориспольской теперь вечно будет жить с намерением забросать меня камнями, поэтому я никогда не вернусь на эту станцию. Но это я переживу. Хотя и готова ради вас, смотритель, снова пойти туда через все метро, чтобы вы увидели, что это такое. Вы будете видеть, как работала торсионная пушка. Перевезите последний образец этого оружия к себе в столицу и любуйтесь как на предостережение. Вы поймете, что нельзя контролировать эту вещь, и порадуетесь, что эти знания похоронены навечно.
– Ты права, – признал Кипарис после короткого размышления. – Но остается последний вопрос, на который, боюсь, вы не ответите. Что может сблизить вас и нас? Что сделает всех единым гражданским обществом, которое, пусть и с перегибами, но все же будет развиваться как одно целое?
Все замолчали. В ухе Иона раздался треск – рация постепенно теряла мощность.
– Ион, – проговорила Альбина. –
