с помощью передатчика (оригинал на чероки)
Срочно, очень важно – бригада Камминса выступила против голландского корпуса. Наши силы идут на соединение с вами. Аллилуйя!
От Илая Нокса – Эзре Скарборо
Старый Айзек ждет вас в долине Шенандоа. Не тратьте время на штурм и осаду Нью-Бетлехема. Важно объединить силы. По моим сведениям, Мэйсон пытается формировать ополчение из бывших рабов. Используй это, как сочтешь нужным. Такертокер считает, что это неважно, важно, что Камминса не будет в Шенандоа.
Галаад – страна обширная. И на американском континенте лежит южнее ДеРюйтерштаадта. То, что галаадитам кажется суровым северным климатом, у голландцев вызывает насмешки. И солдаты бригадного генерала Адриана де Йонге у походных костров, конечно, вдоволь посмеялись над тем, что президент отправляет их провести зиму на юге. Но шутки шутками, а осень вступила в свои права уже и здесь. Леса в пограничье окрасили листья в нестерпимо яркие багряные и желтые цвета, небо затягивали тучи, а шутки у костров не сильно согревали.
Впрочем, боевой дух и рядового состава, и командования был высок. Повсеместно проклинаемая, на сей раз техническая отсталость Галаада должна была принести ощутимую пользу. Государственный секретарь сообщил: в Нью-Бетлехеме разброд и шатание, и даже если правительство не готово встретить спасителей с распростертыми объятиями, отвести войска далеко от столицы они не рискнут. Единственный, кто мог бы доставить неприятности – Камминс, этот религиозный психопат, словно выпавший из эпохи гёзов и неизвестно что делающий в веке железных дорог, телеграфа и вычислительных машин. Правда, ничего из вышеперечисленного в Галааде не водилось. Поэтому, даже если Камминс, по данным разведки находящийся близ Филадельфии, он и его бригада – три тысячи кавалеристов, около семи тысяч пехотинцев, четыре десятка морально устаревших пушек, – выступит, это не изменит ситуации. Они физически не успеют преградить путь корпусу де Йонге. Не псалмы надо было петь, а железные дороги строить, господа пуритане!
Однако де Йонге тоже не вчера родился и понимал, что любые планы гладко выглядят только на бумаге, а жизнь любит подстраивать всяческие неожиданности. По замыслу верховного командования, переброска сил должна была состояться в обстановке полной секретности. Но очень трудно соблюсти секретность, имея под началом корпус из 17 тысяч штыков и артиллерию с конной обслугой. Превосходство в живой и огневой силе – это прекрасно при любом раскладе, но в данном случае делает секретность весьма условной. И все же де Йонге сделал ставку на фактор неожиданности.
Граница проходила по реке, которую в ДеРюйтерштаадте называли Зюйд-Амстель, а в Галааде – Делавар. Ближайшим крупным городом в Галааде по отношению к ней была как раз Филадельфия. Разумеется, де Йонге выслал разведчиков, чтоб узнать о перемещениях потенциального противника. Однако те сообщали: продвижения Камминса в направлении Зюйд-Амстеля не замечено, хотя войска он от Филадельфии отвел. Предположительно, поступил приказ оборонять Нью-Бетлехем. Поэтому первоочередной задачей было форсировать Зюйд-Амстель, при том, что погода ощутимо испортилась. То и дело шли дожди, что грозило замедлить скорость продвижения корпуса, не говоря уж о сопутствующих болезнях, снижающих боеспособность солдат. Останавливаться ни в коем случае было нельзя, пока они не займут подходящую базу. Кроме разгула стихии, помешать ничего не должно: с одной стороны – горы, с другой – малопроходимые леса.
Снова зарядил дождь, и наведение понтонов заняло весь день – тяжелая, изматывающая, но необходимая работа. Переправились к наступлению ночи. К этому времени дождь прекратился, но также стало ясно, что дальнейшее продвижение бессмысленно, артиллерия увязнет. И генерал де Йонге приказал становиться лагерем.
А затем с отрогов Аппалачей на них обрушились мгла, Камминс и ужас.
Генерал Процветай Трудом Пибоди не стал дожидаться исхода столкновения Камминса с голландцами. Это означало бы дать врагу сомкнуть кольцо вокруг столицы. Он настоял на том, чтоб выступить навстречу Такертокеру, в долину Сарона. Правительственные силы намного превосходят числом армию старого Айзека, но если позволить индейцам объединиться с ополчением гидеонитов, то численное превосходство будет сведено на нет. И он сумел убедить Мэйсона направить армию в долину Сарона. Доводы, которые приводил командующий генеральному судье, были вполне обоснованны, но, по правде говоря, не все к ним сводилось, вернее, не сводилось совсем. Пибоди никогда не признался бы в этом, но уже более десяти лет он жил с чувством вины за все несчастья, обрушившиеся на Галаад после прихода белых кораблей. Именно он доставил весть о них в Нью-Бетлехем. Будь это кто-то иной, события наверняка бы не изменились, однако Процветаю Пибоди не пришлось бы каждый день, каждый час жить с воспоминаниями о том, как ад последовал за ним в Нью-Бетлехем.
И теперь, когда столица замерла в страхе, ожидая нашествия дикарей, и распри терзают Совет, как было в Иерусалиме перед падением храма, он мечтал избавиться от давнего груза – а также избавить столицу от нависшей угрозы.
14 октября армия выдвинулась в долину, что лежала между Южными и Северными горами Гелвуйскими и двумя крупными реками – Сарон и Потомак. Здесь не было больших укрепленных городов, здешние поселения скорее служили перевалочными центрами для торговцев скотом и рабами. Но долина Сарона воистину была одной из житниц страны, едва ли не четверть галаадского урожая пшеницы и кукурузы собиралось здесь, и здесь же в изобилии разводили крупный рогатый скот. Воистину, это была тучная страна, текущая молоком и медом. На момент выступления Пибоди из столицы армия Союза племен контролировала южную часть долины и города Батшеба-Крик и Абрахамс-Ферри. По подсчетам командования, общая численность армии Союза племен не превышала пяти тысяч человек, это было почти вчетверо меньше правительственных сил (дивизия Пибоди и вспомогательные полки Коулза и Тачстоуна). К тому же командование рассчитывало, что плантаторы и фермеры долины не поддержат армию краснокожих, объявивших вдобавок об освобождении рабов. По замыслу Пибоди, необходимо было вытеснить краснокожих с хребта Массанутен и занять там главенствующую высоту. Это заперло бы индейцев в котле и вдобавок перекрыло бы путь северному ополчению, ибо дорога из филадельфийского округа к столице проходила именно там. Эту задачу Пибоди оставил для себя, направив полковников Тачстоуна и Коулза на освобождение захваченных городов – Такертокер не мог там закрепиться просто из-за отсутствия укреплений.
Пибоди возглавлял наступление передовых кавалерийских частей, и они продвинулись, почти не встречая сопротивления, за исключением мелких перестрелок и характерных для мятежников стычек в формате «бей-беги». Но в предгорьях пришлось снизить темп наступления, вдобавок кавалерия сильно оторвалась от артиллерийских частей. Но генерал Пибоди был полон решимости. Он помнил: кто владеет горой, тот владеет долиной, а владеющий долиной в конечном счете владеет Галаадом. Эта решимость длилась до тех пор, пока правительственные части, пытавшиеся
