В растерянности Пибоди пытался понять, почему старый Айзек отказался от своей привычной тактики. Но Пибоди ошибался. Это был не Такертокер.
Северное ополчение, состоявшее из гидеонитов и квакеров, пройдя ускоренным маршем, заняло высоту. Хотя их артиллерия во многих отношениях уступала правительственной, занятая позиция давала преимущество. Отряды Союза племен здесь тоже были – не главная армия Такертокера, но направленные Ноксом на поддержку Скарборо отряды алгонкинов и мохаве. Когда залпы северян внесли смятение в ряды противника, индейцы покинули ущелья, где выжидали до тех пор, и бросились в атаку.
И все же Пибоди мог контратаковать. Численное превосходство все еще оставалось за ним. Но Пибоди медлил, глядя на знамя, поднятое мятежниками. Оно в точности копировало знамя правительства: крест в углу полотнища и бьющая из его основания молния кары Господней. Но цвета его были изменены. Само знамя было белым, но квадрат в левом углу – алым как кровь, и белый же крест был вписан в него, а молния, бьющая из него, – красной.
Пибоди смотрел на это знамя, вспоминая белые корабли в заливе, и сердце его сжимала железная длань.
В одном Пибоди определенно не ошибся. Такертокер не смог бы закрепиться в городах. Он и не стал этого делать, а атаковал колонну Коулза на марше, уничтожив ее почти полностью. Тачстоун, отрезанный от основных сил, сложил оружие.
Бои в долине продолжались примерно неделю. Когда деморализованные правительственные войска, почти лишенные руководства, оставили долину, исход кампании был ясен. Потери правительственных сил настолько превышали потери реформистов, что авторы позднейших учебников по военной истории не могли прийти к выводу, кто из очевидцев и участников преувеличивает или преуменьшает цифры. Позже говорили, что значительной частью этих потерь армия Пибоди была обязана северянам: люди Скарборо, хоть во многом и неопытные, отлично понимали дух дисциплины, а индейцы слишком увлеклись разграблением брошенных обозов. Но, возможно, такие слухи распускали политические противники Такертокера, равно как и сведения о том, что Айзек назначает награду за скальпы противников, и неважно, с живых сняты скальпы или с мертвых.
Мофрут Мэйсон был полностью сломлен. С таким трудом сформированные им отряды из новых чернокожих граждан так и не вступили в бой. Когда к Нью-Бетлехему подошла объединенная армия реформистов – их более не называли мятежниками – и потребовала капитуляции, Мэйсон сдал город без боя и сложил с себя полномочия главы правительства, выставив лишь одно условие – сохранность жизни и имущества мирных граждан.
Когда Джон Камминс, совершивший до того изнурительный обходной маневр, разгромил голландский корпус и вытеснил его за Делавар, он узнал, что ему некуда возвращаться.
Всем верным и праведным.
В эти дни Господь даровал нашему оружию блистательную победу, позволив изгнать врагов с земли нашей. И в эти же дни Он посылает нам жестокое испытание. Галаад продан и предан, отдан на растерзание волкам и стервятникам.
Не будем осуждать тех, кто не имеет ни сил, ни мужества бороться, ибо судья им – Господь, Ему отмщение и воздаяние. Но я созываю под красное знамя наших отцов всех, кому дороги дом, мир и вера, дабы отстоять их ценою крови.
Джон Камминс,
командующий независимыми силами Галаада
8. Республика Нантакет
1866 год, весна
За три недели, что «Мария Каннон» простояла в гавани Хеврона, город успел приесться. И господин Ханпейта, и русский консул говорили, что после смены власти Хеврон сильно изменился и стал больше напоминать нормальный портовый горд. Но команда линкора не знала, каково здесь было при старом режиме, и сравнивать было не с чем. Конечно, после недель пребывания в море, кораблю необходим был уголь, а людям – некоторый отдых. И в первые дни все было как обычно. Но далее… Повидавших крупнейшие порты мира Хеврон ничем не удивит, а служба остается службой. Казалось бы, тратя время здесь, они выполняют поставленную задачу: наблюдение без прямого вмешательства. Но реальная задача – сделать так, чтоб гражданская война закончилась быстрее и с меньшими жертвами, – оставалась невыполненной.
Казалось бы, вот уже почти полгода в Нью-Бетлехеме сидит правительство реформистов, пока что переходное, но после окончания военных действий обещаны выборы президента. «Меморандум Скарборо» взят за основу конституции, которую после выборов правительство собирается принять. Вооруженные формирования Союза племен и гидеонитов стали регулярной армией реформистов, которая контролирует большую часть территории Галаада.
В этом все и дело. Большую часть страны, но не всю. На севере, как кость в горле у реформистов, торчит самопровозглашенная республика Нантакет. Она совсем невелика в сравнении с обширным Галаадом, даже меньше прежнего округа Нантакет. Но она объявила о своей независимости и успешно эту независимость отстаивает. А это значит продолжение гражданской войны. Выборы и принятие конституции откладываются на неопределенный срок.
Вряд ли Джон Камминс, возглавивший республику Нантакет, ставил это своей целью. Он человек иного склада, его дело – сражения, но это дело он знает досконально. Никто не думал, что Камминс, всю жизнь провоевавший на суше, сумеет оборонять острова. Да и флота у мятежной республики поначалу не было, если не считать китобойных судов. Но во время неразберихи, царившей в стране при утверждении переходного правительства, те самые корабли новой модификации, что хотел захватить Сеттл Пламенный, покинули порт Хеврона и отправились на север. Капитаны их заявили, что присягали правительству Содружества, а коль оно теперь свергнуто и генеральный судья находится в темнице, единственным законным преемником его является Джон Камминс. Туда же, на четыре острова – Нантакет, Вертоград Марфы, Маскагет и Такернак – потянулись те, кто был недоволен переменами в государстве. Люди это были разные, и разные причины привели их под знамя Камминса. Одни считали происходящее надругательством над верой и обычаями отцов, другие понесли убытки и разорились из-за реформ, и много еще было тех, у кого к армии реформистов составились личные счеты. Так что, хоть соотношение сил полностью поменялось, маленькая северная республика успешно отражала натиск правительственных войск.
Иностранные державы пока не вмешивались, и ДеРюйтерштаадт не повторял попытки вторжения. Хотя на Нантакете им было высадиться совсем нетрудно – морская граница ДеРюйтерштаадта пролегала едва ли в трех десятках миль от острова. Но правительства, которое могло бы легитимизировать вторжение, сейчас не существовало, и в Нойе-Амстердаме понимали: единственное, что может объединить республику Нантакет и нынешний Галаад, – это голландская интервенция. Переходное правительство воззвало к мировому сообществу, но мировое сообщество, памятуя о «катастрофе у Зюйд-Амстеля», на словах выказывая поддержку реформистам, вопрос о реальной помощи решало не торопясь. А экипаж «Марии Каннон» ждал решения.
Вообще-то ждали не все. Консультант Сакамото – если его можно было считать принадлежащим к экипажу –
