Таким образом, капитан с помощником прошли уже знакомыми улицами, где никто не обращал на них внимания – иностранцы более не были в диковинку, – к японскому посольству.
Дом, в котором оно располагалась, был добротный, но скромный – впрочем, местная архитектура вообще не стремилась к излишествам. Посетителям, если они не были японцами, обстановка казалась бы еще более скромной. Соотечественники консула прекрасно понимали, что Ханпейта, человек прогрессивный по роду занятий, но консервативный во вкусах, пытался сохранить традиционное убранство дома, насколько это позволяла западная застройка.
Мебель почти отсутствует, на стенах свитки с каллиграфическими надписями, несколько картин с привычными мотивами – сакура в цвету, сосна на скале над морским заливом, мосты Эдо под снегопадом… Консул не тратил казенные деньги на приобретение предметов искусства, но сам отдавал дань упражнениям в живописи и каллиграфии. Эномото сказал помощнику, что не удивился бы, узнав, что Ханпейта старательно занимается фехтованием.
– И на сякухати[33] играет, – ответил Сато, и больше тема не поднималась, поскольку увлечение обычаями величественной старины нисколько не мешало консулу исполнять свои прямые обязанности добросовестно и старательно.
Лишь кабинет, где Ханпейта принимал посетителей, был обставлен в западном стиле. Ибо не все иностранцы отличались столь непринужденными манерами, как, например, господин Ольхин, которому было все равно, где располагаться – на циновке или в кресле. В кабинет встретивший гостей Окада и препроводил. Там, вместе с консулом, ожидал еще один посетитель – молодой мужчина с резкими чертами лица и насмешливыми холодными глазами. Ни капитан, ни помощник лично с ним еще ни разу не встречались, но по описаниям доктора знали хорошо, да и в газетах уже появились его портреты. Это был министр иностранных дел собственной персоной. По мнению доктора Вады, человек весьма умный и весьма коварный. Впрочем, генерал Пибоди уже испытал это на себе.
– Господа, разрешите представить вам его превосходительство господина Скарборо, – чопорно произнес консул.
Офицеры вежливо склонили головы, пока Ханпейта представлял их самих.
Когда они уселись за стол, Скарборо сразу не стал отвлекаться на предварительные любезности.
– Наш сегодняшний разговор имеет первостатейную важность, поэтому я счел нужным приехать лично, а не связался с помощью великодушно переданного вами передатчика и не обратился к доктору Вада. Мне необходимо было встретиться со старшими офицерами вашего корабля.
Разговор велся без переводчика, и Эномото мельком подумал, что они в выгодном положении. Ведь Скарборо японского не понимает.
Сато же, глядя на консула, отметил: «Он знает нечто, чего не знаем мы. Здесь какая-то политическая игра; что ж, это входит в обязанности Ханпейты-сан».
– Как вам известно, острова у северного побережья захвачены мятежниками, и подавить их сопротивление – наша первоочередная задача, – продолжал Скарборо. – К сожалению, наиболее боеспособные корабли сейчас находятся в распоряжении мятежников, а наше судостроение пока что сильно отстает от иностранного. Однако Галаад располагает достаточными средствами в золоте. Поэтому мы обратились к правительству Японии с просьбой продать нам боевой корабль. И вопрос, как нам сообщил господин консул, был решен положительно.
Когда Скарборо хотел, он мог говорить совершенно по делу и без цитат из Писания.
– Значит, господин министр, вы собираетесь дождаться прихода нового японского корабля. – Эномото собирался спросить: «Но какова наша роль во всем этом?» – однако Скарборо весьма невежливо перебил его:
– Вы не поняли, капитан. Речь идет не о новом корабле, а о том, что уже стоит в гавани Хеврона. Никакого ожидания.
– Это так, Эномото-тайса, – подтвердил Ханпейта. – Я получил дипломатическую почту через наше посольство в Орегонии. Его превосходительство Ёсида Сеин посоветовал Уэсама принять предложение правительства Галаада, и этот совет был принят благосклонно. В ближайшие дни вы получите подтверждение от генерального штаба, что «Мария Каннон» продана Галааду.
Сато с трудом сдерживался от того, чтобы не выругаться в присутствии иностранного министра, но ядовито спросил:
– Отчего ж вы не купили у русских их плавучую батарею? Ее мощности хватило бы, чтоб одним выстрелом смести порт Нантакет.
Поскольку «Мария Каннон» успела побывать на Нантакете, Сато знал, о чем говорил. Укрепления там отсутствовали начисто.
Вопрос коммандера нарушал субординацию, но Эномото был благодарен помощнику – тот дал время взять себя в руки. Капитан был в ярости, пусть и старался не выдавать этого.
– Не стану скрывать, мы обратились к ним. Но они сочли это нецелесообразным, – отвечал Скарборо.
– Стало быть, нам предстоит покинуть линкор, как только мы получим соответственный приказ, – сказал Эномото. – Однако «Мария Каннон» – действительно современный корабль, его команда должна иметь соответствующую подготовку. Надеюсь, в военном флоте вашей страны достаточно людей, способных не потопить корабль при выходе из гавани?
Скарборо и глазом не моргнул.
– В нашем флоте таких людей нет. Но у нас есть на примете подходящие. И мы намерены их нанять за подобающую плату. Поскольку вы, капитан, как я вижу, человек сдержанный и не спросите, кто они, – я сам скажу. Это вы, и мистер Сато, и вся ваша команда. Разумеется, мы делаем это с разрешения вашего правительства.
Вот как. Кажется, капитан слишком плохо подумал о Ёсиде-доно. Тот дал возможность разрешить свою проблему и одновременно избавил собственное правительство от обвинений в предвзятости – ведь официально Эдо ни одну из враждующих сторон не
