– Ага. – Три последних имени я слышал в первый раз, а потому и не обратил на них внимания. – А седьмой герой? Лео Вальдес?
Нико вскинул брови.
– Ты помнишь, как его звали?
– Конечно! Он ведь изобрел вальдезинатор. Какой замечательный музыкальный инструмент! Я не успел и освоить его по-настоящему, как Зевс выгнал меня с Олимпа. Если бы кто-то и мог мне помочь, то только Лео Вальдес.
Нико раздраженно нахмурился.
– Ну, Лео здесь нет. Он умер. Потом вернулся к жизни. И если я увижу его снова, точно убью.
Уилл ткнул его локтем.
– Нет, не убьешь. – Он повернулся ко мне: – Во время сражения с Геей Лео и его бронзовый дракон, Фестус, исчезли после огненного взрыва.
Я поежился – сам термин «огненный взрыв» вызывает далеко не самые приятные ощущения у того, кто столько веков разъезжает по небу на солнечной колеснице. Когда мы виделись с Лео Вальдесом последний раз, на Делосе, он предлагал свой вальдезинатор в обмен на информацию…
– Лео искал лекарство. Он намеревался вернуть кого-то из мертвых и при этом планировал пожертвовать собой?
– Да, – подтвердил Уилл. – С помощью взрыва он избавился от Геи, но и сам, как мы предположили, тоже погиб.
– Так оно и было, – сказал Нико. – Он погиб.
– Потом, буквально через несколько дней, – продолжал Уилл, – ветер принес в лагерь тот свиток…
– Свиток еще у меня. – Нико пошарил в карманах куртки. – Я смотрю на него каждый раз, когда хочу разозлиться.
Он достал из кармана толстый пергаментный свиток, и, как только развернул его на столе, над рукописью появилась мерцающая голограмма: Лео Вальдес с тонкими, как паутинка, растрепанными темными волосами и привычной лукавой ухмылкой. (Конечно, голограмма была в три фута ростом, но Лео и в реальной жизни ненамного внушительнее.) Его джинсы, синяя рабочая рубашка и пояс для инструментов были заляпаны машинным маслом.
– Привет, народ! – Лео раскинул руки в объятии. – Извините, что вот так вот ушел. Плохая новость: я умер. Хорошая новость: мне лучше! Пришлось спасать Калипсо. Сейчас мы в порядке и направляем Фестуса к… – Образ задрожал, как огонек на ветру, и голос Лео на мгновение пропал. – Вернусь, как только… – Снова помехи. – Приготовлю такос, когда… – Очередная порция помех. – Vaya con queso! Люблю всех! – Картинка моргнула и пропала.
– Вот и все, – пожаловался Нико. – Было это в августе. И мы до сих пор не представляем, что он планирует, где находится и все ли у него в порядке. Джейсон и Пайпер искали его едва ли не весь сентябрь, пока Хирон не потребовал, чтобы они вернулись в школу.
– Что ж, – сказал я, – похоже, Лео собирался приготовить такос. Возможно, это заняло больше времени, чем он рассчитывал. И vaya con queso… По-моему, он призывает нас не забывать про сыр. Вполне здравый совет.
Мои рассуждения, однако, не убедили Нико.
– Не нравится мне, когда нагоняют темноты, – пробормотал он.
Странная жалоба для сына Аида, но я понял, что он имел в виду. Судьба Лео Вальдеса интересовала и меня самого. В иные времена определить его местонахождение было бы так же легко, как просмотреть новости в Фейсбуке, но сейчас мне не оставалось ничего иного, как только глядеть в небо и ждать, не появится ли там шаловливый полубог с бронзовым драконом и тарелкой с такос.
А если учесть, что в дело замешана Калипсо… тогда все еще сложнее. В нашей с этой кудесницей истории отношений бывало всякое, но даже я должен признать – она привлекательна. Если Калипсо пленила сердце Лео, то вполне вероятно, что ей удалось увлечь его с верного пути. Одиссей, например, провел с соблазнительницей семь лет, прежде чем вернулся домой.
В любом случае, рассчитывать на скорое возвращение и помощь Вальдеса не приходилось. Дальнейшее знакомство с вальдезинатором придется отложить.
Между тем Кайла и Остин притихли, с интересом и изумлением прислушиваясь к нашему разговору. (Именно такой эффект оказывают обычно на людей мои слова.)
Теперь Кайла подкатила ко мне.
– О чем вы говорили в Большом доме? Хирон рассказал вам об исчезновениях?..
– Да. – Я изо всех сил старался не смотреть в сторону леса. – Мы обсудили ситуацию.
– И? – Остин растопырил пальцы на столе. – Что происходит?
Говорить об этом не было ни малейшего желания. Не хотелось, чтобы они увидели мой страх.
Хотелось лишь, чтобы перестала болеть голова. На Олимпе избавляться от головной боли было куда как легче. Гефест просто-напросто вскрывал череп и извлекал стучавшегося новорожденного бога или богиню. В мире смертных мои возможности были серьезно ограничены.
– Надо подумать, – сказал я. – Возможно, утром хотя бы некоторые мои божественные силы наконец вернутся.
Остин подался вперед. В неровном свете факела его косички как будто сплелись в новые узоры ДНК.
– Значит, оно вот так работает? Сила со временем возвращается?
– Ну… так мне кажется. – Я попытался вспомнить годы службы с Адметом и Лаомедоном, но с трудом не только представил их лица, но и выудил из памяти имена. Это сокращение запасников информации наводило ужас. Каждый миг настоящего сжимался в размере и терял в важности, напоминая, что у смертных время ограничено.
– Мне нужно набраться сил. Я должен набраться сил.
Кайла сжала мою руку. Ее пальцы, пальцы лучницы, были шершавые и мозолистые.
– Все в порядке… отец. Мы поможем тебе.
Остин кивнул:
– Кайла права. Мы все заодно. Если кто будет надоедать, Кайла их подстрелит, а я прокляну так, что месяц будут говорить только рифмованными куплетами.
К глазам подступили слезы. Совсем еще недавно – к примеру, сегодня утром – сама мысль о том, что эти юнцы-полубоги смогут помочь в чем-то, показалась бы мне смехотворной. И вот теперь их доброта и сочувствие тронули меня сильнее, чем сотня жертвенных быков. Я и не помнил уже, когда кто-то был готов проклясть моих врагов рифмованными куплетами.
– Спасибо. – Добавить дети мои не получилось. Эти полубоги были моими защитниками и моей семьей, но в сложившейся ситуации я не мог представить себя их отцом. Отец должен давать своим детям больше, чем брать у них. Надо признаться, мысль эта была для меня новой, и настроение она мне не улучшила. Скорее очень даже напротив.
– Эй… – Уилл похлопал меня по плечу. – Дела не так уж плохи. Теперь все настороже, и, возможно, завтра нам уже не придется брать полосу с препятствиями.
Кайла пробормотала под нос древнегреческое ругательство. Будь я добродетельным отцом, вымыл бы ей рот оливковым маслом.
– Совсем забыла. Им ведь нужно будет ее отменить?
– Что за полоса препятствий? Хирон ни о чем таком не упоминал. – Я недоуменно нахмурился и уже хотел напомнить, что для меня целый день был полосой препятствий и рассчитывать на мою помощь в каких-то работах по лагерю не стоит.
