Кентавр поднял руки, требуя внимания.
– Друзья! – Его голос заполнил павильон. При желании Хирон умел произвести должное впечатление. – У меня несколько объявлений, включая и новость о завтрашней смертельной гонке трехногих!
13
Гонка за смертью трехногих
Восемь страшных слогов
О боги, пожалуйста, не Мэг
Виноват во всем был Харли.
Сообщив об исчезновении Миранды Гардинер – «В качестве меры предосторожности, пожалуйста, не приближайтесь к лесу до прояснения ситуации», – Хирон вызвал юного сына Гефеста и попросил объяснить, как будет проходить парный забег. Вскоре стало понятно, что за всем этим проектом стоит Харли. И действительно, идея была столь ужасна, что сомнений не оставалось: родиться она могла только в голове восьмилетнего мальчишки.
Признаюсь, слушать детали я перестал после того, как он объяснил действие взрывающейся бензопилы-фрисби.
– И будет вот так – ЖИИИИХ! – Харли запрыгал от волнения. – А потом БАМММ! И БУУУ! – Он живописно замахал руками, изображая всевозможные виды хаоса. – Кто не успел, того не стало! Жуть полная!
Слушатели заворчали, заволновались, зашевелились на скамейках.
Хирон снова поднял руки, требуя внимания.
– Успокойтесь. Знаю, в прошлый раз проблемы были, но, к счастью, наши целители в доме Аполлона сумели вернуть Паоло руки.
За одним из задних столов плотный, мускулистый парень, поднявшись со скамьи, разразился громкой и долгой тирадой на языке, который я принял за португальский. Смуглую грудь прикрывала белая футболка, и на плечах проступали едва заметные белые шрамы. Изрыгая скороговоркой проклятия, он указывал на Харли, дом Аполлона и всех, кого видел.
– Э, спасибо, Паоло, – сказал Хирон, которого выступление юноши явно сбило с толку. – Рад, что ты чувствуешь себя лучше.
– Паоло прекрасно понимает английский, – прошептал, наклонившись ко мне, Остин, – но говорит только на португальском. По крайней мере, так он сам утверждает. Понять его никто не в состоянии.
Я тоже не понимал португальского. Афина годами внушала нам, что гора Олимп может однажды перебраться в Бразилию и нам всем нужно подготовиться к такому исходу. Она даже купила в качестве подарков богам на сатурналии DVD c курсом изучения португальского по методу Берлица, но что знает Афина?
– Что-то Паоло разволновался, – заметил я.
Уилл пожал плечами.
– Ему повезло – все быстро заживает. Как-никак сын Гебы, богини юности, и все такое.
Паоло наконец сел, а Хирон зачитал длинный список других повреждений, полученных во время первой смертельной гонки трехногих: ожоги второй степени, разрывы барабанных перепонок, растяжение паха и два случая хронической ирландской чечетки. Теперь он рассчитывал их избежать.
Сидевший за столом Афины одинокий полубог поднял руку.
– Хирон, позволь напомнить. У нас три исчезновения. Разумно ли в такой ситуации устраивать опасную игру?
Кентавр натянуто улыбнулся:
– Отличный вопрос, Малкольм, но маршрут не коснется леса, который мы считаем наиболее опасной зоной. Сатиры, дриады и я продолжим расследование исчезновений и не остановимся, пока не найдем пропавших. Что касается парной гонки, то такого рода состязание способствует укреплению командных навыков и углублению нашего понимания Лабиринта.
Услышав последнее слово, я вздрогнул, как если бы в нос мне ударил телесный запах Ареса, и повернулся к Остину:
– Лабиринт? Лабиринт Дедала?
Остин кивнул, беспокойно сжав пальцами керамические бусы на шее. Мне вдруг вспомнилась его мать, Латриша, имевшая обыкновение играть с ожерельем-каури. Она читала лекции в Оберлине. Даже я вынес кое-что новенькое с уроков музыки Латриши Лейк, хотя ее красота и мешала сосредоточиться.
– Во время войны с Геей лабиринт открыли заново. С тех пор мы пытаемся составить его карту.
– Это невозможно. Это безумие. Лабиринт – разумное зловредное творение! Его нельзя нанести на карту и ему нельзя доверять.
Как обычно, в моем распоряжении были только разрозненные осколки воспоминаний, но я не сомневался, что говорю правду. Я помнил Дедала. В давние времена царь Крита приказал ему построить лабиринт для чудовищного быка Минотавра. Но такой блестящий изобретатель, как Дедал, не удовлетворился простыми подземными ходами, а создал структуру, наделенную самосознанием и способностью само-расширяться. В течение столетий детище ученого разрослось под поверхностью планеты наподобие инвазивной корневой системы.
Блестящие изобретатели всегда глупцы.
– Теперь он другой, – сказал Остин. – После смерти Дедала… Не знаю. Это трудно описать. В нем уже нет ощущения прежнего зла. Не чувствуется прежней смертельной опасности.
– Неужели? Ну, просто гора с плеч. И вы, конечно, решили устроить состязание в Лабиринте.
Уилл откашлялся.
– Тут другое, отец. Никто не хочет расстраивать Харли.
Я посмотрел в сторону главного стола. Хирон все еще разглагольствовал о пользе и достоинствах тимбилдинга, а рядом пританцовывал Харли. Другие обитатели лагеря вполне могли принимать мальчишку за своего рода неофициальный талисман, и я понимал их. Симпатичный, забавный пискля, пусть даже и жутковато фанатичный для восьмилетнего пацана. Заразительная улыбка. Неподдельный энтузиазм, уже поднявший настроение всей группе. И все же я не мог оставить без внимания безумный блеск в его глазах. Точно так же вспыхивал и взгляд его отца, Гефеста, когда он изобретал какой-нибудь автоматон, который потом срывался, впадал в ярость и начинал крушить города.
– Не забывайте также, – продолжал Хирон, – что ни одно из этих прискорбных исчезновений никоим образом не связано с Лабиринтом. Держитесь вместе, не бросайте своего напарника, и с вами ничего плохого не случится. Я хочу сказать, ничего, кроме того, что может случиться с каждым участником смертельной гонки трехногих.
– Да! – добавил Харли. – Пока никто еще даже не умер! – Последнее он произнес с обидой и огорчением, словно призывая нас стараться получше.
– Перед лицом кризиса, – говорил Хирон, – важно не отступать от заведенного распорядка, сохранять бдительность и поддерживать физическую форму. Это меньшее, чего ждут от нас пропавшие товарищи. Теперь что касается формирования команд для участия. Вам будет разрешено выбирать напарника…
За этим объявлением последовало нечто, напоминающее атаку пираний, – все бросились друг к другу, чтобы успеть захватить желаемого партнера. Прежде чем я успел изучить свои варианты, Мэг Маккаффри, стоявшая в другом конце павильона, вытянула руку в моем направлении. Выражением лица и позой она напоминала при этом Дядю Сэма с известного вербовочного плаката.
Ну конечно, подумал я. А с чего бы это удаче повернуться ко мне лицом?
Хирон топнул копытом о деревянный пол.
– Все, хватит! Успокойтесь! Состязание начнется завтра во второй половине дня. Спасибо, Харли, ты славно потрудился, подготовив немалое количество удивительных смертоносных сюрпризов.
– БДУМ! – Харли помчался к столу Гефеста, за которым сидела его старшая сестра Нисса.
– Вернемся к другим нашим новостям, – сказал Хирон. – Как вы, наверно, слышали, к нам присоединились сегодня двое новеньких. Давайте сначала поприветствуем бога Аполлона!
После такого объявления я обычно поднимался, разводил руки и улыбался в окружающем меня лучезарном сиянии. Ликующая толпа приветствовала меня аплодисментами и бросала к моим ногам цветы и шоколадки.
На этот раз мне никто не хлопал – я удостоился лишь нескольких нервных взглядов. В какой-то момент мной овладело странное,
