Я предпринял попытку поговорить с Хироном насчет опасностей леса, но он был так занят последними приготовлениями к соревнованию, что даже стоять рядом с ним оказалось делом рискованным из-за опасности попасть под копыта и быть затоптанным насмерть. Хирон нервно метался по павильону в сопровождении команды арбитров, сатиров и дриад, сравнивая карты и отдавая распоряжения.
– Отслеживать команды будет почти невозможно, – пробормотал он, уткнувшись лицом в схему Лабиринта. – И зона Д совершенно не покрыта.
– Если бы я мог всего лишь…
– Сегодня утром тестовая команда оказалась в Перу, – сказал Хирон, обращаясь к сатирам. – Мы не можем допустить повторения ситуации.
– Насчет леса… – снова вмешался я.
– Да. Извини, Аполлон. Я понимаю, ты обеспокоен…
– Лес на самом деле разговаривает. Ты ведь помнишь старика…
К Хирону подбежала дриада в дымящемся платье.
– Сигнальные ракеты взрываются!
– О боги! Они же у нас на крайний случай!
Он прогарцевал по моим ногам, увлекая за собой шлейф помощников.
Так оно все и шло. Когда ты бог, мир ловит каждое твое слово. Когда же ты шестнадцатилетний подросток… внимания к тебе меньше.
Я попробовал убедить Харли отложить гонку, но он отмахнулся, удостоив меня одним словом «нет».
Харли возился с какой-то механической штуковиной, двигал рычажками и подтягивал пружинки. Для детей Гефеста это любимое занятие. Меня его забавы, в общем-то, не интересовали, но я, рассчитывая завоевать расположение мальчишки, все же спросил, что это такое.
– Маяк, – ответил он, прилаживая кнопку. – Для тех, кто заблудится.
– То есть для команд в Лабиринте?
– Нет. Вы, ребята, рассчитывайте только сами на себя. Это – для Лео.
– Лео Вальдеса?
Харли, прищурившись, оглядел устройство.
– Иногда, если не можешь найти путь назад, помогает маяк. Надо только найти нужную частоту.
– И… ты уже давно над этим работаешь?
– С тех пор как он пропал. Мне нельзя отвлекаться, надо сосредоточиться. Остановить гонку нельзя. – Он повернулся ко мне спиной и пошел прочь. В полном изумлении я смотрел ему вслед. Шесть месяцев мальчишка работал над созданием маяка для пропавшего брата. А постарается ли кто-то возвратить меня на Олимп? В этом я сильно сомневался.
Одинокий и покинутый, я стоял в углу павильона и ел сэндвич. Солнце меркло в зимнем небе, а я думал о своей колеснице и бедных лошадках, запертых в стойлах, позабытых, оставшихся без выгула.
Конечно, космос не развалился бы и без меня – есть другие, кто поддержит его на ходу. Движение планет и звезд обеспечивают множество различных систем верования. Волки все так же будут гнать Солнце по небесному своду. Ра – по-прежнему совершать ежедневные поездки на солнечной барке. Тонатиу – поддерживать силы за счет человеческих жертвоприношений. И эта штука – наука – продолжит генерировать гравитацию, квантовую физику и все такое.
Тем не менее я чувствовал себя немного неуютно, стоя в сторонке в ожидании состязания трехногих и не внося свою лепту в общую суету.
Даже Кайла и Остин были слишком заняты, чтобы отвлекаться на меня. Кайла уже поведала о том, как мы спасли от леса Шермана Яна, но парня куда больше интересовал его собственный саксофон, который он усердно протирал.
– Можно рассказать Хирону за ужином, – пробубнил Остин, держа во рту язычок музыкального инструмента. – До окончания гонки никто и слушать не станет, а от леса мы в любом случае будем держаться подальше. К тому же, если получится сыграть нужную мелодию в Лабиринте… – В глазах у него вспыхнул огонек. – Подойди сюда, Кайла. У меня идея.
Он увлек ее за собой, и я снова остался один.
Его энтузиазм был, конечно, понятен. В игре на саксофоне он достиг таких пугающих высот, что, по моему твердому убеждению, мог бы стать лучшим джазовым инструменталистом своего поколения, и вы сильно ошибаетесь, если думаете, что собрать полмиллиона просмотров на Ютьюбе, играя джаз, легко и просто. Вот только музыкальная карьера могла и не состояться вовсе, если сила леса уничтожит нас всех.
Оставалось последнее, самое последнее средство. Я отправился на поиски Мэг Маккаффри.
И обнаружил ее у жаровни, где она разговаривала с Джулией Файнголд и Элис Миядзавой. Точнее, говорили дочери Гермеса, тогда как Мэг уплетала чизбургер. Удивительно, что у Деметры, богини плодородия, злаков, фруктов и овощей, дочь уродилась такой ненасытной и плотоядной.
С другой стороны, такая же история была и с Персефоной. Вам будут рассказывать о богине весны, такой милой, свежей, как нарцисс, и грызущей гранатовые зернышки, но я вот что скажу вам: девушка вызывала оторопь и страх, когда атаковала горку свиных ребрышек.
Увидев меня, дочери Гермеса тут же отступили, словно узрели заклинателя змей. Не скрою, мне было приятно.
– Привет. О чем беседуем?
Мэг вытерла губы тыльной стороной ладони.
– Эти двое интересуются нашими планами на гонку.
– Конечно, интересуются. – Я снял с рукава куртки Мэг крошечное подслушивающее устройство и бросил его Элис, которая застенчиво улыбнулась.
– За попытку не обижаются.
– Нет, конечно. Какие обиды. Надеюсь, и вы не станете обижаться за то, что я сделал с вашей обувью. Удачи!
Девицы нервно отчалили, проверяя подошвы кедов.
Мэг посмотрела на меня с оттенком уважения.
– А что ты с ними сделал?
– Ничего. Быть богом – это в том числе и уметь блефовать.
Она фыркнула.
– Так какой у нас главный секретный план? Подожди, попробую угадать. У тебя его нет.
– А ты учишься. Сказать по правде, я собирался что-то придумать, но меня отвлекли. У нас проблема.
– Да уж куда без них. – Она достала из кармана две плетеные бронзовые петли. – Видел такие штуки? Их оборачивают вокруг ног, и снять их до окончания гонки уже невозможно. Терпеть не могу всякие петли да зажимы.
– Согласен. – Меня так и подмывало добавить: когда связан с малышкой по имени Мэг, но природная дипломатичность взяла верх. – Но вообще-то я имел в виду другую проблему.
Я рассказал ей о происшествии во время занятий по стрельбе из лука, когда лес едва не заманил Шермана Яна.
Мэг сняла свои «кошачьи» очки. Без стекол ее темные радужки смягчились и потеплели, как крошечные свежевскопанные грядки.
– Думаешь, в лесу есть что-то, что призывает туда людей?
– Думаю, это что-то в лесу отвечает людям. В древние времена оракул…
– Да, ты рассказывал мне про Дельфы.
– Нет. Речь о другом оракуле, более древнем, чем дельфийский. Деревья. Целая роща говорящих деревьев.
– Говорящие деревья. – Мэг дернула губами. – И как же звали того оракула?
– Не могу вспомнить. – Я скрипнул от досады зубами. – Должен знать. Должен вспоминать мгновенно. Но не получается. Информация как будто прячется, ускользает.
– Такое иногда случается, – подтвердила Мэг. – Подумай.
– Случается, но только не со мной! Глупый человеческий мозг! Думаю, эта роща находится где-то в здешних лесах. Как и почему, не знаю, но шепчущие голоса… они
