Нерон выудил из кармана манишки серебряную зажигалку. Иметь несколько таких штучек – типично для императора. Я посмотрел на поблескивающие на земле пятнышки разлитого им масла. Ну конечно, греческий огонь.
– Не надо…
– Прощай, Аполлон, – оскалился Нерон.
Он выронил зажигалку.
Мне не удалось оторвать ему голову.
Мог ли я помешать ему убежать? Возможно. Но между нами уже ревело, пожирая траву и кости, корни и саму землю, пламя. Ни сбить его, ни затоптать было невозможно – да и не справишься с греческим огнем такими простыми средствами, – и оно жадно катилось в направлении шести связанных пленников.
Я оставил Нерона – который, подхватив Гэри, потащил его в сторону муравейника – и побежал к заложникам.
Ближайшим оказался Остин. Я обхватил столб обеими руками и потянул, полностью игнорируя общепринятую технику поднятия тяжестей. Мышцы напряглись до дрожи. Перед глазами побежали круги. Мне удалось вытащить и опрокинуть столб на землю. Остин пошевелился и застонал.
Я отволок его на другую сторону поляны, подальше от огня. Мог бы утащить в рощу Додоны, но сомневался, что ему будет лучше на поляне с безумными голосами, на пути приближающегося пламени.
Потом все повторилось с Кайлой, Поли, богом гейзера и остальными. К тому моменту, когда я перетащил в безопасное место последнюю пленницу, Миранду Гардинер, пламя уже бушевало огненной волной у самых ворот рощи.
Моя божественная сила ушла. Ни Мэг, ни Персика видно не было. Я выиграл несколько минут для заложников, но огонь грозил поглотить нас всех заживо. Я упал на колени и всхлипнул.
– Помоги. – Взгляд скользнул по темным, угрюмым деревьям. Я не ждал помощи. Я даже не привык просить о помощи. Пусть смертные взывают к Аполлону! (Да, время от времени я мог послать какого-нибудь полубога выполнить для меня мелкое поручение – начать, к примеру, войну или вынести магические штучки из логова какого-нибудь монстра, но это не в счет.) – В одиночку мне не справиться. – Лицо Дафны проступило под корой одного дерева, потом другого. Я знал, что они скоро сгорят и что я не смогу спасти лес, как не смог спасти ни Дафну, ни Мэг, ни полубогов, ни самого себя. – Мне так жаль. Пожалуйста… прости меня.
Голова кружилась от дыма. Начались галлюцинации. Из деревьев выступили мерцающие, колышущиеся формы дриад – целый легион Дафн в зеленых, тонких, как паутина, платьях. Печальные, словно зная, что идут на смерть, они окружили огонь, подняли руки, и земля взорвалась фонтанами у них под ногами, гася пламя.
Жар огня приняли на себя дриады. Их кожа потемнела и обуглилась. Лица затвердели и потрескались.
Едва погас огонь, как дриады рассыпались пеплом. Если бы мог, я бы рассыпался вместе с ними. Хотелось плакать, но пожар высушил слезные протоки. Я не просил о таких жертвах, не ожидал, что так получится, и теперь ощущал внутри себя только пустоту и стыд.
А потом вспомнил, сколько раз просил о жертвах и скольких героев отправил на смерть. Разве они были не столь благородны, доблестны и отважны, как эти дриады? И тем не менее, отсылая их на верную гибель, я не испытывал раскаяния, не чувствовал угрызений совести. Использовал и отбрасывал, губил чужие жизни ради собственной славы. Я был не меньшим чудовищем, чем Нерон.
По поляне пронесся ветерок. Не по сезону теплый, он подхватил пепел и унес его через лесной балдахин в далекое небо. И только когда все стихло, я догадался, что то, наверно, Западный ветер, мой старинный соперник, принес мне утешение. Собрав останки, он забрал их для другой прекрасной реинкарнации. Столько минуло веков, и вот Зефир принял мои извинения.
Я обнаружил вдруг, что не все еще слезы высохли.
Позади меня кто-то застонал.
– Где я?
Остин очнулся первым.
Я подполз к нему со слезами облегчения и поцеловал.
– Мой милый сын!
Он растерянно заморгал. Пепел на африканских косичках напоминал иней на замерзшем поле. Наверно, ему пришлось поднапрячь память, чтобы понять, с какой стати с ним милуется грязный мальчишка с угреватым лицом.
– А, точно… Аполлон. – Он попытался пошевелиться. – Какого еще?.. Что это за вонючие повязки? Ты не мог бы меня освободить?
Я истерически рассмеялся, что вряд ли внесло покой в его расстроенный рассудок. Попытки разобраться с путами оказались безуспешными. Потом я вспомнил про копье Гэри и, воспользовавшись наконечником, за несколько минут перепилил веревки. Оторвавшись от столба, Остин поднялся и первым делом попытался восстановить кровоснабжение, а заодно огляделся. Лес еще дымился, другие пленники лежали на земле. Безумный хор голосов стих, Роща Додоны успокоилась. (Когда это случилось?) От ворот исходило спокойное янтарное сияние.
– Что происходит? И, кстати, где мой саксофон? – спросил Остин.
Вполне разумные вопросы. Жаль, у меня не было на них таких же разумных ответов. Я знал только, что Мэг Маккаффри все еще блуждает по роще. И мне сильно не нравилось, что деревья вдруг замолчали.
Я протянул Остину сломанное копье.
– Освободи остальных. Я скоро вернусь.
Он недоверчиво посмотрел на меня:
– Пойдешь туда? А это безопасно?
– Сомневаюсь, – сказал я и побежал к оракулу.
33
Расставанье – горе
Сладости в нем нет
Не наступай на мое лицо
Деревья пользовались собственными внутренними голосами.
Пройдя в ворота, я понял, что они не замолчали, а все еще переговариваются, бормочут какую-то ерунду, как сомнамбулы на коктейль-пати.
Я внимательно огляделся и, не обнаружив ни малейших следов Мэг, позвал ее по имени. Деревья в ответ повысили голоса, и голова у меня закружилась так, что глаза едва не закатились.
Пришлось прислониться к ближайшему дубу.
– Осторожнее, – сказало дерево.
Я наклонился вперед, слушая, как деревья обмениваются стишками, как будто играют в рифмы:
Пещеры синь.Вой куда ни киньНа запад, горяСтраницы крутяВ Индиану.К спелому банану.Счастье на аркане.Змеи и тараканы.Смысла никакого, но каждая строчка заключала в себе пророчество. Ощущение было такое, будто несколько десятков жизненно важных для меня сообщений смешали, зарядили в дробовик и выстрелили мне в лицо.
(Хороший образ. Надо будет воспользоваться им в каком-нибудь хайку.)
– Мэг!
Я двинулся дальше, напевая ноту «ля» высотой 440 герц, чтобы держаться в фокусе. Дубы во втором концентрическом круге оказались более разговорчивыми.
– Эй, приятель, четвертак найдется? – спросил один.
Другой попытался рассказать анекдот об идущих в «Шейк шэк» пингвине и монахине. Третий дуб вовсю расписывал соседу достоинства кухонного комбайна:
– Ты не поверишь, что эта штука делает с пастой.
– Вау! Так он еще и пасту делает?
– Свежее лингуине за считаные минуты! – распинался дуб-продавец.
Зачем дубу лингуине, я так и не понял, но останавливаться не стал, побоявшись, что если задержусь и прислушаюсь, то закажу кухонный комбайн с оплатой в рассрочку тремя взносами по 33,99 доллара и навсегда потеряю
