Внизу в сражение вступили еще несколько обитателей лагеря. Шерман Ян впряг в колесницу двух пегасов и теперь носился вокруг ног статуи. Джулия и Элис метали электрические копья, целя в колени Колосса. Снаряды ударяли в суставы, разряжаясь щупальцами голубых молний, но, по всей видимости, не причиняли великану особого вреда. Коннор Стоулл и Харли обрабатывали ноги статуи из спаренных огнеметов, а близняшки били из катапульты по бронзовой промежности Колосса.
Малкольм Пейс, истинный сын Афины, координировал действия защитников лагеря из наспех сооруженного на поляне командного пункта. Расстелив на карточном столе военные карты, он и Нисса передавали координаты целей, а тем временем Кьяра, Дэмиен, Паоло и Билли устанавливали баллисты вокруг общего очага.
Малкольм выглядел настоящим боевым командиром, если не считать, что забыл надеть штаны. Красные трусы смотрелись весьма впечатляюще в комплекте с мечом и кожаной кирасой.
Мама нырнула к Колоссу, и мой желудок остался где-то в вышине.
В краткий миг полета я успел оценить величественные черты статуи, ее металлический лоб с короной, усаженной острыми шипами, представляющими солнечные лучи. Колосс должен был показывать Нерона в образе бога солнца, но император нашел мудрое решение, придав лику статуи больше сходства с моим лицом, чем со своим. Лишь линия носа и безобразная борода, фирменные черты императора, указывали, с кого списан бронзовый великан.
Также… Я упомянул, что стофутовая статуя была полностью обнаженной? Само собой. Богов всегда изображают голыми, потому что мы – существа без изъяна. А раз так, то зачем скрывать совершенство? Тем не менее видеть себя расхаживающим в чем мать родила по Лагерю полукровок с корабельным рулем было не очень приятно.
– САМОЗВАНЕЦ! – проревел я во весь голос, когда мы приблизились к Колоссу. – Я – НАСТОЯЩИЙ АПОЛЛОН! ТЫ ОТВРАТИТЕЛЕН!
Как же трудно, дорогой читатель, обращаться с такими словами к собственному двойнику. Но я это сделал. Мужественно и храбро.
Оскорбление Колоссу не понравилось. И едва только Мама и ее солдаты отвернули в сторону, как великан ткнул рулем вверх.
Вы сталкивались когда-нибудь с бомбардировщиком? Перед моим внутренним взором промелькнул Дрезден 1945 года, когда самолетов в небе было так много, что я буквально не мог найти свободную полосу движения. А регулировка оси солнечной колесницы заняла потом еще несколько недель.
С опозданием я понял, что муравьи не настолько быстры, чтобы уклониться от приближающегося лезвия. Надвигающаяся катастрофа разворачивалась передо мной в замедленном движении. В самый последний момент я крикнул:
– Ныряй!
Мы рухнули вниз, и руль лишь зацепил муравьиные крылья, но и этого оказалось достаточно, чтобы отправить нас в неконтролируемое пике.
К счастью, песок на берегу был мягкий.
Я проглотил его полную пригоршню.
По чистой случайности, обошлось без жертв, хотя Кайле и Остину пришлось поднимать меня на ноги.
– Ты в порядке? – спросил Остин.
– Вполне. Нам нужно поспешить.
Колосс уставился на нас сверху, пытаясь, наверно, понять, умираем ли мы уже в агонии, или нам нужно добавить еще боли. Я хотел привлечь его внимание, и мне это удалось. Ура.
Рядом Мама и ее солдаты стряхивали песок со своих панцирей.
– Спасибо. А теперь спасайтесь. Улетайте!
Повторять не пришлось. Думаю, муравьи инстинктивно боятся огромных гуманоидов, нависающих над ними и грозящих раздавить тяжелой пятой. Мама и ее охранники с жужжанием вознеслись в небо.
– Никогда не думала, что скажу такое о жуках, – вздохнула Миранда, – но я буду скучать по ним.
– Эй! – окликнул нас Нико ди Анджело, перебираясь через дюну с Уиллом. После купания в озере с них еще капала вода.
– Какой у нас план? – Внешне Уилл казался спокойным, но я знал его и видел, что парень заряжен как голый электропровод.
БУМ.
Статуя шагнула в нашу сторону. Еще один шаг, и от нас осталось бы мокрое место.
– Что это у него на лодыжке? – спросил Эллис. – Не распределительный ли клапан? Если бы получилось открыть его…
– Нет, – сказал я. – Ты думаешь о Талосе? Это не Талос.
Нико смахнул со лба темные, еще влажные волосы.
– Тогда что?
Снизу мне открывался чудный вид на нос Колосса с запечатанными бронзой ноздрями. Похоже, Нерон не хотел, чтобы враги добрались этим путем до его императорских мозгов.
Я вскрикнул.
Кайла схватила меня за руку.
– Что случилось?
Стрелы в голове Колосса. О боги. Идея завелась, но она просто не могла сработать. Впрочем, альтернативный вариант – погибнуть под двухтонной бронзовой стопой – выглядел хуже.
– Уилл, Кайла, Остин, идемте со мной.
– И Нико, – сказал Нико. – У меня разрешение от доктора.
– Ладно, – согласился я. – Эллис, Сесил, Миранда – постарайтесь отвлечь его внимание.
На песок легла тень огромной ноги.
– Разбежались! – завопил я. – Врассыпную!
36
Люблю, когда чума
На правильной стреле
Ба-бам! Убит, братишка?
Разбежаться – дело нехитрое. Это у них хорошо получилось.
Миранда, Сесил и Эллис бросились врассыпную, размахивая на бегу руками и выкрикивая оскорбления в адрес бронзового великана. Этим маневром они выиграли для нас несколько секунд, воспользовавшись которыми мы рванули к дюнам. В том, что Колосс последует за мной, я почти не сомневался – другой столь же важной и заметной цели он не видел.
Я указал на колесницу Шермана Яна, кружившего у ног статуи в тщетной попытке поразить электрическим разрядом коленные чашечки статуи.
– Нам нужно реквизировать это!
– Как? – спросила Кайла.
Я уже был готов признать, что не знаю ответа, но тут Нико ди Анджело схватил Уилла за руку и ступил в мою тень. В следующее мгновение оба исчезли. Я совсем забыл о способности детей Подземного мира, ступив в одну тень, появиться в другой, иногда в сотнях миль от первой. Аид имел обыкновение подкрадываться ко мне таким способом и кричать «Привет!» ровно в тот момент, когда я выпускал смертоносную стрелу. Его забавляло, что промахнувшись, я мог случайно стереть с лица земли целый город.
Остин поежился.
– Не люблю, когда Нико так вот исчезает. Так какой у нас план?
Я вытащил последнюю стрелу. Ту, что нашел в роще.
– Я собираюсь выстрелить этому шикарному великану в ухо.
Остин и Кайла переглянулись, возможно, спрашивая друг у друга, не тронулся ли я, в конце концов, рассудком под бременем смертного.
– Это чумная стрела. Я заговорю ее недугом, а потом выстрелю статуе в ухо. Голова полая. Единственные открытые отверстия – уши. Принесенная стрелой болезнь должна убить анимационную силу Колосса… или, по крайней мере, ослабить ее.
– А как ты поймешь, получилось или нет? – спросила Кайла.
– Я не пойму, но…
Разговор прервала тяжелая поступь Колосса. Мы метнулись в сторону от берега, едва избежав гибели.
– Эй, урод! – крикнула у нас за спиной Миранда.
Понимая, что она обращается не ко мне, я все же обернулся. Миранда подняла руки, и веревки из морской травы прыгнули с дюн и обвились вокруг ног статуи. Порвать их Колоссу не составило
