Мы взялись за руки и прошли между тёмных домиков к пляжу. В сандалии набрался песок. Мы стояли на берегу, и вода хлюпала возле наших ног. Балтийское море при свете луны казалось совсем другим.
— Как луна блестит, словно манит нас к себе, — вздохнула Йоанна.
— Так и есть. Она зовёт нас, — сказала я, запоминая свет и тени, чтобы потом нарисовать. Я сбросила сандалии. — Пойдём.
— У меня нет купальника, — заметила Йоанна.
— У меня тоже. И что?
— Как «и что»? Лина, мы не можем купаться нагишом, — сказала она.
— Разве кто-то говорил о купании нагишом? — спросила я.
И вошла в чёрную воду прямо в платье.
— Лина! Боже, что же ты делаешь! — закричала Йоанна.
Вытянув руки перед собой, я рассматривала тени, которые отбрасывала на воду луна. Юбка невесомо всплыла вверх.
— Давай же, милая! — обратилась я к сестре и нырнула.
Йоанна сбросила ботинки и зашла в воду по икры. Лунное сияние плясало на её тёмных каштановых волосах и высокой фигуре.
— Присоединяйся, здесь так здорово! — сказала я.
Она медленно, очень медленно вошла в воду. Я подскочила и потянула её в море. Она вскрикнула и засмеялась. Смех Йоанны можно различить в любой толпе. В нём всегда была неукротимая свобода, и его луна покатилась вокруг меня.
— Ты сумасшедшая! — сказала она.
— Почему сумасшедшая? Это такая красота — мне аж захотелось стать её частью, — пояснила я.
— Нарисуешь нас вот так? — спросила Йоанна.
— Да, а картину назову… «Две головы, торчащие из темноты», — сказала я и брызнула в Йоанну водой.
— Я не хочу домой. Здесь всё такое совершенное, — произнесла сестра, делая в воде круговые движения руками. — Тихо, кто-то идёт!
— Где? — Я закрутилась, оглядываясь по сторонам.
— Вон там, за деревьями, — прошептала она.
Из-за деревьев на границе с пляжем вышли две фигуры.
— Лина, это он! Тот высокий. Это о нём я тебе рассказывала. Что я его в городе видела! Что же делать?
К берегу подошли двое парней, они смотрели прямо на нас.
— Как-то поздновато для купания, вам так не кажется? — спросил высокий парень.
— Вообще-то, нет, — ответила я.
— О, так вы всегда купаетесь ночью? — поинтересовался он.
— Когда хочу, тогда и купаюсь, — огрызнулась я.
— А твоя старшая сестра тоже всегда ночью купается?
— Вот у неё и спросите.
Йоанна под водой дала мне пинка.
— Вы тут лучше осторожно. Ведь не хотите, чтобы вас кто-то голыми увидел, — улыбнулся парень.
— Правда? Вы имеете в виду вот так?
Я подскочила и стала во весь рост. Мокрое платье прилипло ко мне, словно бумажка к растаявшей ириске. И принялась брызгать в парней водой.
— Сумасшедший ребёнок! — Он засмеялся и отошёл назад в надежде, что на него вода не попадёт.
— Пошли, — сказал его приятель. — А то ещё на встречу опоздаем.
— На встречу? Это ж какая может быть встреча в такое время? — спросила я.
Парни на мгновение опустили головы.
— Ну, нам пора. Пока, старшая сестра! — обратился высокий парень к Йоанне, прежде чем вместе с другом пойти дальше по берегу.
— Пока, — ответила Йоанна.
Мы так смеялись, что я подумала: «Наверное, родителям тоже слышно». Выскочив из воды, мы похватали свою обувь и побежали по песку к тенистой тропке. Вокруг нас квакали лягушки и пели сверчки. Йоанна схватила меня за руку, и я остановилась в тёмном месте.
— Только родителям не рассказывай!
— Йоанна, мы ведь мокрые с ног до головы. Они сразу догадаются, что мы купались, — заметила я.
— Нет, про парней не рассказывай… и о том, что они говорили.
— Хорошо, старшая сестра, не скажу! — улыбнулась я.
Мы побежали сквозь темноту и смеялись до самого дома.
Что же такого Йоанна знала о тех парнях и их встречу, чего не знала я?
Смех затих.
— Лина, милая, нам пора идти, — сказала мама.
Я оглянулась на яму. А что, если мы роем себе могилу?
34
Я нашла палочку и сломала её пополам. Села и принялась рисовать на твёрдой земле. Изобразила наш дом, сад и деревья, пока не пришло время возвращаться к работе. Я вдавила в землю пальцами маленькие камешки, и получилась дорожка к нашей двери, а крышу выложила палочками.
— Лучше нам подготовиться, — сказала мама. — Зима будет такая, которой мы ещё не видели. С сильными морозами. И без еды.
— Зима? — удивилась я, сев на пятки. — Ты что, шутить? Ты уверена, что мы здесь будем до зимы? Мама, нет!
Ведь до зимы ещё месяцы и месяцы. Я не могла думать о том, что буду жить в этой избушке, рыть ямы и прятаться от командира ещё несколько месяцев. Я бросила взгляд на белокурого охранника. Он смотрел, как я рисую на земле.
— Надеюсь, что нет, — сказала мама. — Но вдруг? Если мы не будем готовы, то, скорее всего, погибнем от голода или холода.
Мама привлекла к себе внимание Ворчливой.
— Метели в Сибири очень коварные, — кивнула госпожа Римас.
— Даже не знаю, как эти домики их переносят, — сказала мама.
— А если мы построим себе другие дома? — спросила я. — Можно сделать из колод что-то вроде этого колхозного здания, с печью и дымоходом. Тогда у нас будет возможность жить всем вместе.
— Глупая. Они не дадут нам времени ни на какую стройку, а если мы что-то и построим, то они заберут это себе, — сказала Ворчливая. — Копай давай.
Спустился дождь. По нашим головам и плечам застучали капли.
Мы открыли рты, чтобы поймать как можно больше воды.
— Это сумасшествие какое-то, — заметила госпожа Римас.
Мама что-то крикнула белокурому охраннику. Из-под навеса веток засветился кончик его сигареты.
— Он говорит, чтобы мы быстрее копали, — сказала
